Илья Репин. Галерея картин и рисунков художника - Портрет критика В.В.Стасова

Репин долгие годы был со Стасовым в тесной дружбе. В своих мемуарах он называет его "рыцарем в благороднейшем смысле слова" , " рожденным для искусств" , много и охотно пишет о его "пылком темпераменте" и "возвышенной душе" . Между тем в репинском портрете акцентированы иные характерные черты - как раз те, которые составили Стасову репутацию "идейного вождя" русского реализма, бескомпромиссного противника " искусства для искусства" . В очерке фигуры, в движении головы, полуоткрытых губах, фиксированном, прямом взгляде отчетлив "сценарий" портрета - критик, созерцающий произведение искусства. По свидетельству Репина, Стасов был "грозою многих критиков, его боялись" . Репин поразительным образом " угадал" в фигуре критика не только " пламенного рыцаря" , но и сурового консерватора, агрессивно-враждебного по отношению к художникам нового поколения, каким он предстает, например, в воспоминаниях живописца Василия Переплетчикова. Переплетчиков описывает беседу Стасова и Валентина Серова на одной из выставок: "Наконец, с величественным видом, с каталогом в руке появился знаменитый критик Стасов. Он ходил по выставке и жевал губами. Словечко "декадент" уже было изобретено, оставалось только его употреблять кстати и некстати. — Не хочется встречаться со Стасовым, - говорит мне Серов, — скроюсь в комнату при выставке, где пьют чай, авось не встречусь. Пробиваясь в эту комнату, сталкивается со Стасовым. — А-а-а... Серов, здравствуй. — Здравствуйте. Берет Серова за руку и с видом человека, имеющего власть, ведет его к картинам. — Я должен задать вам один вопрос, - говорит Стасов. — Правда ли, вы не признаете картины с содержанием? — Не признаю. — Так-с. Вид у Стасова зловещий, он очень и очень "не одобряет" и не скрывает этого. Он встает и подходит к столу со скульптурой. — Скажите, не смотря фамилии автора, хорошо или нет, - говорит Серов. — Скажите. Стасов стремится раскрыть каталог. — Нет, нет, не смотрите. Стасов раскрывает каталог, стремительно ищет №№. — Врубель, - восклицает он, — конечно, скверно".

Усадьба "Пенаты" - последнее пристанище Репина

Поселившись в усадьбе с названием «Пенаты» (латинское слово, вошедшее в русский язык как обозначение родного дома), Репин не мог и предположить, что этот малый кусочек земли станет для него и родным домом до конца дней, и символом родины для многих русских, оказавшихся, как и он, отрезанными от России, когда в апреле 1918 года внезапно закрылась граница с Финляндией. Не порывая с родиной, Репин мечтал, что Карельский перешеек, как и раньше, будет открыт для свободного передвижения, но так и не дождался этого. 5 августа 1930 года Репину исполнилось 86 лет, а 29 сентября он умер и, согласно его воле, похоронен в этой же усадьбе... читать далее »

Илья Репин и Лев Толстой

Репин познакомился со Львом Николаевичем Толстым живя в Москве. Уже с первых встреч между двумя великими людьми, возникла взаимная симпатия, перешедшая вскоре в большую дружбу, продолжавшуюся в течение трех десятилетий, вплоть до смерти писателя. Почти ежедневные свидания в Москве, когда оба они жили там, далее - переписка и встречи с Толстым в Москве и в Ясной Поляне, куда чуть ли не ежегодно приезжал художник, были плодотворны и для Репина и для Толстого. Их постоянные беседы об искусстве оплодотворяли творческую мысль того и другого. Их дружба сослужила и большую службу для русского искусства - Репин создал целую галерею портретов Льва Николаевича, и маслом, и акварелью, и пером, и карандашом... читать далее »

Письма Ильи Репина разных лет

Ваше письмо произвело на меня настолько поднимающее впечатление, что я едва ли сумею ответить Вам достойно. Начиная с превосходной фотографии большой группы лиц, столь дорогих и родственно-симпатичных! Но что делает время!! Лица, эти дорогие лица, так изменились, что я долго, долго рассматривал их, пока не отгадал. Спасибо, подошел Юра, и мы вместе узнавали лица и удостоверялись проверкой «О» - кружка... Да, да, первым угадали Дмитрия Федоровича Богословского, потом - Александра Аввакумовича Куренного, наконец, Ивана Семеновича Куликова (на Горького стал похож). Какие все апостольские лица! Мешков, Хотулев... Простите, что так много пишу: не могу оторваться, а почерк мой... простите... Хочется плакать от собственных несовершенств... читать далее »