Илья Репин в товариществе Передвижных выставок. Репин и ТПХВ
Обращает на себя внимание продуманное построение интервалов и потоков. Их одинаковость могла бы создать впечатление четко организованного движения (подобного маршу солдат). Наоборот, разнобой интервалов, изгибы потоков, многообразие поворотов действующих лиц (вплоть до поворота одного из всадников спиной), колеблющийся характер движения боковых групп создают впечатление мощного стихийного людского потока.
Репину удается с исключительной органичностью и цельностью сочетать здесь построение сложнейшего многолюдного потока с острой социально-смысловой мотивировкой распределения действующих групп и лиц. Интервалы фиксируют внимание на основных персонажах - барыне, дьяконе, девушке с футляром от иконы. Боковые ответвления потока выносят на первый план фигуру горбуна. Общее ритмическое членение приковывает внимание зрителя к заградительному конному кордону.
Характеристика движения процессии как движения задерживаемого и затрудненного заостряет одну из очень важных сторон идейного замысла картины. Художник передает не только массовое стечение людей к крестному ходу, но и зрительно убеждает в том, что «серый», посторонний, бродячий народ оттесняется от участия в религиозном действии, что его движение к центральной магистрали шествия встречает противодействие. Художник подводит таким образом зрителя к восприятию основной идеи картины.
Он дает в «Крестном ходе» как бы три типа движения. Каждый из этих типов глубоко осмыслен и социально обусловлен. Движение действующих лиц, принадлежащих к господствующим классам - барыня, окружающая ее группа и протодьякон, - исполнено самодовольства и важности.
Движению второго типа (едущие жандармы, урядники, сотские) присущи застылость и тупая скованность. В движении крестьянской массы чувствуется подавленность, экзальтированность, искренняя вера в избавление от пороков и напастей. Не случайно горбун изображен на переднем плане, близко к зрителю: ничто так не закрепляет у зрителя ощущение устремленности, веры в чудо, жажды избавления от уродства и приниженности, как наклон фигуры горбуна, лицо которого светится надеждой и говорит о друховном богатстве его пока несостоявшейся личности.
Очень большую роль в эмоциональном воздействии «Крестного хода» играет знойное, пыльное марево, в котором движется процессия.
В живописном языке Репина за годы, отделяющие «Крестный ход» от «Бурлаков», совершилась эволюция - в том же направлении, в котором совершалась она и у остальных передвижников. Но он идет впереди своих товарищей, гораздо смелее и свободнее, чем они, передавая свет и воздействие, которое оказывает на предметы воздушная среда. В картине чувствуется обтекающий фигуры встречный поток воздуха, колеблющееся в нем красноватое облако пыли.
Колыхание пыли, сквозь которую мерцают хоругви, создает ощущение сухого летнего зноя. Прекрасно передан теплый, пепельный оттенок иссушенного зноем чернозема. Создается иллюзия как бы излучаемого этой почвой струящегося раскаленного воздуха.
Общая цветовая композиция полотна представляет мастерски написанную живописную симфонию, в которой каждая человеческая группа наделена определенной колористической характеристикой. Так, в колористическое решение главного потока введены сильные удары золота (фонарь, риза, платье барыни). Фигуры крестьян написаны в строгой серой гамме. Однако эта гамма отличается исключительным богатством оттенков, от теплых и притушенных (с примесью горячих оранжевых тонов) до холодных стальных и голубых тонов различных оттенков.
Эта гамма усиливает впечатление тяжелого зноя, усталости, истощенности бледных лиц. Большое внимание уделяет Репин выразительности фактуры картины. Изменяется сам метод наложения краски. В отличие от «Бурлаков» с их «гладкой» живописью «Крестный ход» написан короткими, хорошо различимыми энергичными мазками, лепящими пластически выразительную объемную форму.
«Крестный ход», а также полотна «Мужичок из робких» (1877, Горьковский художественный музей), «Мужик с дурным глазом» (1877, Государственная Третьяковская Галерея), «Протодиакон» (1877, Государственная Третьяковская Галерея), этюды «Горбуна» и другие работы, выполненные Репиным вскоре после возвращения на родину, свидетельствовали о смелости живописных исканий художника, о сложении индивидуальных особенностей и своеобразии его пластического языка. В «Крестном ходе» это своеобразие воплощено в наиболее яркой и совершенной форме.
«Нечего и говорить, что картина написана великолепно», - пишет анонимный автор в «Киевлянине». «Чем дольше смотришь на картину г. Репина, тем сильнее убеждаешься в том, что этот сильный и могучий талант достиг уже полной зрелости ...» - говорится в «Живописном обозрении».
В рецензиях об одиннадцатой Передвижной выставке «Крестному ходу» отводится основное внимание. Судя по этим отзывам, очевидно, что замысел художника во всей его сложности вполне доходил до рецензентов.
Любопытно отметить, что рецензент «Варшавского вестника», помещая большую статью о выставке, в качестве эпиграфа приводит широко известные строки Чернышевского (о задаче искусства «объяснять жизнь или быть приговором над явлениями жизни»), - имя Чернышевского, конечно, не приведено.
Прекрасно поняла содержание и могучую образную силу «Крестного хода» и реакционная печать. Именно поэтому она и стремилась дискредитировать «Крестный ход», обвинить его в нарочитой тенденциозности, низменности, неправде. Д.Стахеев, например, восклицал: «Как легкомысленно, по-детски, он обобщил виденное».
Резкая обнаженность социальных характеристик персонажей смутила даже Третьякова, который упрекал Репина за отсутствие красивых лиц и просил «проникнуть всю картину верой».
Огорчило Репина выступление Н.И.Мурашко в киевской газете «Заря». Мурашко, как мы уже писали, был другом Репина еще с академических лет. Некогда они вместе присутствовали на казни Каракозова, потом вместе искали его могилу, едва избежав при этом ареста. После возвращения Репина из-за границы они встретились в Чугуеве, встречались и позже. Не может быть сомнений в том, что Мурашко был знаком со взглядами Репина. Между тем в упомянутой газете он отстаивает весьма сомнительную точку зрения.
Защищая Репина от воплей реакционеров, которые обвиняли художника в том, что он «опозорил» народ и хочет показать, «как мы дики, какие мы варвары», Мурашко, напротив, пытается доказать, что «Крестный ход» - это совершенно бездумная картина, политически нейтральная: «Предоставим философию людям печати, оставим музыканту звуки, а живописцу цвет и линии», - пишет он.
По-видимому, известное письмо Репина Мурашко от 30 ноября 1883 года, где Репин отстаивает эстетические заветы просветителей («я человек 60-х годов»), было ответом на эту статью, присланную Мурашко в письме своему старому другу. Решительно опровергая Мурашко, Репин говорит: «Окружающая жизнь меня слишком волнует...», «действительность слишком возмутительна».
И несмотря на то, что в картине «Крестный ход» нет образов борцов против царизма, против самодержавного строя и церкви, она проникнута духом возмущения существующим социальным строем.
продолжение...
|
