на главную страницу            

   На главную    

   Биография

   Живопись

   Иван Грозный   
   Крестный ход   
   Запорожцы   
   Портреты   
   Приплыли   

   Графика

   О рисунках

   Лев Толстой

   Воспоминания

   Арт критика:    

   Шер   
   Бенуа   
   Иванов   
   Грабарь   
   Волынский   
   Кириллина   

   В "Пенатах"

   Репин и ТПХВ

   Репин в Питере

   Письма Репина

    Статьи Репина 

   Приложение

   Публикации

   Хронология

   Фото архив    

   Гостевая

   Музеи

Илья Репин

   Илья Репин
   1880-е годы

Илья Репин

   Илья Репин
   1910-е годы
   
  
   

Статьи:

О модернизме
Отзыв о художнике А.Белом
Эдельфельдт
О декадентстве
О смертной казни
Ответы на вопросы о театре
Искусство и его моды
О спектакле "Борис Годунов"
Об Италии
О "Пенатах"
Ответ анониму
О Польше
В Хельсинках
О И.М.Бунакове,
учителе Репина
- 2
О братьях Праховых
Заявления

   


Отец И.М.Бунакова, Михаил Павлович, был иконописец старого стиля, он писал еще по левкасу яичными красками, покрывал свои образа густым слоем олифы, которую он особо варил и выглаживал уже ладонью по доске, сверх живописи. Олифа была крепка как янтарь и такого же цвета. Дядя Ивана Михайловича Бунакова, Иван Павлович Бунаков, научился уже живописи в Москве и считался очень выдающимся мастером. Он и брат его Михаил - отец моего учителя, были начетчики; особенно Михаил. Он заинтересовался «раскольниками» и написал толстейшую книгу, которую все дополнял, будучи уже девяностолетним, и я сам видел, как он писал ее даже при неразборчиво. Он очень предан был православию. Иногда по воскресеньям он приходил к нам и вел с моей матерью большей частью текстуально бесконечное объяснение святейшего писания. Местные образа в Осиновской церкви работы Ивана Павловича Бунакова были превосходны; я не видал лучше этого Спасителя его работы. И вообще в Осиновской церкви - большие картины по стенам, копии с Исаакиевского собора. Я видал их в 1893 году еще совсем сохранившимися.
В Чугуеве было семь живописцев: трое Бунаковых, Шаманов, Треказов, Крайченко, Мяшин. Особенно выдающийся молодой талант был Леонтий Иванович Персанов (об этом мною написан особый рассказ, некоторые из них - бывшие солдаты).

II
Теперь, припоминая беспристрастно, постигаю, что И.М.Бунаков был большой художник. Его небольшие по размеру портреты напоминали Гольбейна; он очень характерно ловил сходство и прекрасно заканчивал свои картончики. Это был брюнет, выше среднего роста, с черными магнетическими глазами, и в общем он очень похож был на Льва Толстого, когда тот был лет сорока. За мольбертом он сидел необыкновенно красиво - прямо и стройно, рука его ходила уверенно бойко по муштабелю и точно трогала самые тонкие места иконы; он был необычайно одарен, писал со страстью, и в тишине мастерской часто слышались его тихие отрывистые ахи, если тонкая колонковая кисть делала киксы от сотрясения треножки-мольберта.
Главная беда этого семейства была - затрата сердца к своим друзьям. По базарным дням с базара (недалеко) заходили к ним знакомые. Сейчас же на стол ставился графинчик водки, какая-нибудь закусочка (соленый огурчик), и начиналось угощение... Хозяина без всякой церемонии отвлекали от его работы; и он имел слабость не запрещать друзьям их ласковых приставаний... Один дед, то есть отец Бунакова, Михаил Павлович, сокрушался, проходя близко, и часто декламационно произносил с сочувствием, склоняя голову в сторону сына: «Ведь вот не дадут мысли совершенствоваться! Ох, ох, ох... « Но быстро водворялось веселье ... Душою этого веселья была жена Ивана Михайловича - Наталия Михайловна. Она запевала сейчас же любимую песенку: «Переходом чистым полем зацвели волошки... « и т. д. Это веселье начиналось иногда часов с десяти утра, да так и не прекращалось до сумерек, возрастая в подъеме веселья.
Однажды он водил нас рисовать с натуры: в воскресение с двенадцати часов дня мы прошли на выгон, где в это время (на «стойбе») коровы и лошадки стоят неподвижно околочасу. Иван Михайлович рисовал с нами, и очень хорошо. Животные долго стоят неподвижно в это время.

III
Из ваших вопросов о влиянии профессоров на учеников можно думать, что вы признаете за ними огромное влияние, и такое или другое направление считаете в зависимости от профессоров; но в Академии художеств, как и во всех школах искусств, такой процесс развития молодежи случается очень редко, и едва ли об этом следует жалеть... Обыкновенно профессора, особенно посредственные преподаватели, добившиеся уже в неразборчиво своих стремлениях в искусстве к постоянному местечку профессора, очень холодно относятся к ученикам. Главная забота - поддержать свой авторитет - резать учеников на экзаменах: пусть они догадываются, что от них требуется. Обыкновенно эти преподаватели особенно избегают какой-нибудь близости к ученикам; и подъем общего движения дела считают чем-то постоянным (само собой идет).
И действительно: идет само собой. Собравшаяся до тесноты среда молодежи, пришедшая сюда по страсти к искусству, особенно относительная свобода выбора и средства - уже полна своеобразия и увлечений собственными вкусами и способностями, большей частью независимыми от юных сил, органически проникнутых личными стремлениями. Единственная побудительная сила - любовь к искусству и ревность к товарищам, которые так неожиданно вылетают из среды талантов и как ракеты остаются перед жадными до новизны взорами товарищей. Вот постоянное и неустранимое воздействие к прогрессу в школах...
Выдающийся ученик увлекает товарищей; на их рисунки заглядываются соседи, а во время отдыха идут один за другим паломники; а за спинами некоторых не прекращается толпа...
На экзаменах, когда эскизы всех висят, развешанные служителями, собравшиеся смотреть номера по достоинству - тоже кучками толпятся перед листами композиций - более интересных - вот кто ведет молодежь; имена их скоро делаются известными всем классам. Короче - выдающиеся ученики же и ведут школу. В мое время самая большая толпа стояла перед эскизами Васнецова, Семирадского и немногих других.
И вот - живописец Иван Михайлович Бунаков, без всякого официального звания художника, был превосходный художник-живописец, равный Гольбейну. Его портреты: старика-отца, или полковника фон Гаккеля, его жены (Гаккель) и особенно портрет джигита-черкеса Хамзаева. (Об этом остался рассказ, как черкес позировал.)
Черкесы, уже в чине офицеров (из кадетских корпусов), прикомандировывались к каждому эскадрону кавалерийского полка по два. Они носили свой национальный костюм горцев. Шелка с затейливыми узорами, откидные рукава, блестящие позументы. Сбруя, седла неразборчиво, стремена, все было настоящее, кавказское, кавказской стали, кавказской работы, кинжалы, шашки, патронташи, бурка, папаха - все эти предметы были последними словами искусства Дагестана, Чечни и прочих мест, столь прославленных Кавказом, который так долго не сдавался могущественной русской империи... На маневрах в Чугуеве, в присутствии кого-нибудь из царей, с горы, на Малиновский луг были прекрасно видны движения полков кавалерии, черкесы летали как мотыльки на своих кабардинцах. С высокой горы хорошо видны были все роды войск на огромном пространстве. Султанчики пик цветов полка были похожи на стаи птиц, летящих за полком, их трепет доносился к нам на гору по ветру.

продолжение ...


   Реклама:
   »  семья воронин владимир александрович фск. развод с женой.

"Вот увидишь сам, как заблестит перед тобой наша русская действительность, никем не изображенная. Как втянет тебя до мозга костей ее поэтическая правда, как станешь ты постигать ее, да со всем жаром любви переносить на холст - так сам удивишься тому, что получится перед твоими глазами." (Из письма Репина Поленову в 1877 г.)

* * *

www.ilya-repin.ru, Илья Ефимович Репин, 1844-1930, olga(a)ilya-repin.ru

Rambler's Top100