Герман Недошивин. О мастерстве Репина-портретиста
Можно было бы перечислить множество портретов Репина, и нигде не найдем мы одинакового или, тем более, стандартного мотива позы. Угловато-резкий, тщедушный Фофанов, рисующийся причудливым, острым силуэтом на светлом фоне стены, сидит на своем стуле беспокойно, как-то наискось, в то время как на лице его - мечтательная созерцательность; такой контраст создает уже чисто зрительно ощущение душевной неприкаянности поэта. Уютно устроился в пестрых подушках Чистяков, но во всем его теле чувствуется подтянутость, почти настороженность. Впился в подлокотник, обитый темно-красным бархатом, нервный, но сдержанно-замкнутый Крамской. Устало прислонил голову к стене измученный напряженной душевной работой Гаршин.
Позы и жесты в портретах Репина в большинстве случаев очень динамичны, порою импульсивны. Людям, которых он любит изображать, не свойственны унылая вялость, безразличие. Человек на репинском портрете живет интенсивно, напряженно, так сказать, в полный накал свойственных ему жизненных сил. Именно поэтому Репин любит выбирать для портретирования какой-либо неповторимо-конкретный момент жизни модели. Если у Перова или Крамского мы находим очень точную и четкую передачу длительного психологического состояния, а вместе с тем и особенности характера человека,- вспомним Достоевского, Камынина, Некрасова, Толстого,- то у Репина всегда можно уловить, как и чем живет человек сейчас, как он выявляет себя вовне, как реагирует на окружающее та или иная натура.
В соответствии с этим меняется и общий характер портретной постановки. Перов и Крамской ставят свои модели в предельно естественные и непринужденные позы, добиваясь того, чтобы у зрителя совершенно исчезло ощущение нарочитого позирования. Они любят удобные и покойные положения тела, рук, головы, такие положения, которые позволяют спокойно и вдумчиво вглядываться в модель, изучать ее, обдумывая постоянные, характерные черты изображенной личности.
У Репина - совсем другое. Его модели - живые люди в их естественной атмосфере, схваченные и переданные в самом процессе их жизни, в такое неповторимое мгновение, когда существо человека особенно ярко обнаруживается вовне.
В этом заключается и существенное отличие репинских постановок от постановок французских импрессионистов, которые тоже по-своему искали в образе человека выражение самого «текучего» процесса жизни, ее трепета и порою достигали на этом пути самой обаятельной непосредственности. Разница, однако, принципиальна. У Ренуара в портрете актрисы Самари есть большое очарование едва уловимой случайности позы и жеста, в которой вспыхивает какая-то одна черта, в данном случае - несколько наивная грация. Это хотя и острое, но «скользящее», исчезающее ощущение.
Репин же умеет через неповторимый трепет мгновения выразить самое «глубинное» содержание человека, обнаруживая его с полной силой. В лучших репинских портретах его герои всегда выкладывают себя со всею щедростью, так сказать, безоглядно.
Отсюда эмоциональная напряженность портретов Репина, которая как бы через голову скупой сдержанности портретных образов Перова и Крамского перекликается с темпераментным и активным восприятием человека в портретах Брюллова. Во всем предшествующем мастеру русском искусстве к портретам Репина ближе всего портрет Ланчи.
В исчерпывающем раскрытии целостной и со всей интенсивностью раскрывающей себя вовне человеческой натуры у Репина огромную роль играет не только собственно изобразительная сторона портрета, о которой до сих пор шла речь. Человеческую душу мастер раскрывает не только через черты и выражение лица, не только через позу, жест, тонкую передачу физического состояния модели, но и через экспрессию формы. Цвет, пластика, ритм, силуэт, линейная и пространственная композиция доносят до нас внутреннее содержание человека.
У нас все эти элементы формы рассматриваются только как средство достоверной передачи натуры, зримого облика вещей и явлений. Однако не в меньшей мере они являются неизбежными средствами внутреннего выражения, так сказать, духовной экспрессии.
Эту сторону живописи хочется условно назвать «музыкальной». Не случайно при разборе этой стороны искусства мы так часто говорим: цветовая гармония, мелодический силуэт, синкопированный ритм и т.д. Выразительность образа Пирогова, например, во многом определяется эмоциональной напряженностью цвета, динамической собранностью пластической формы, ритмом.
Рисунок в портрете порывист и решителен. Круто взбегают контуры плеч к светлому пятну лица, складки одежды ложатся, как бы топорщась во все стороны. Голова посажена на шею крепко, почти неподвижно. Лицо вылеплено сочными, уверенно положенными мазками, так что объем головы строится с какой-то упрямой энергией, создавая уже самой фактурой ощущение сдерживаемой страсти. Горячий тон карнации, вспыхивающий звучным пятном кусочек вязаного красного жилета напрягают колорит портрета до почти Драматического звучания. Не только во взоре, не только в мимике и позе выражена здесь страстная мысль ученого, его неподкупно требовательный характер. Она непосредственно сделана наглядной через соответствующее колористическое и пластическое решение.
Н.М.Щекотов в своей работе о портретах Репина с большой тонкостью проанализировал их формальную систему. Он показал, какими живописными средствами Репин достигает такой удивительной зрительной убедительности, Физической достоверности.
Но дело не только в этой чувственной, в собственном смысле слова, стороне живописного метода Репина. Дело, как мы уже подчеркнули, в духовной выразительности формы.
Если у Н.М.Щекотова подчеркнута пластически-пространственная выразительность цвета в портретах Репина, то мы хотели бы акцентировать его эмоциональное, музыкальное звучание. Цвет - чувственная сторона живописи по преимуществу - обладает огромной выразительной силой в смысле создания определенного эмоционального состояния, переживания. Сложная духовная жизнь портретированного, драматическая конфликтность натуры получают свое выражение и в сложной динамике цвета. Этот «симфонизм» цвета у Репина, конечно, наиболее нагляден в «Иване Грозном», который и возник, как известно, под непосредственным музыкальным впечатлением.
Но он ясно ощущается и в репинских портретах, например, в «Мусоргском» «Ге», «Гаршине» и других. «Живописное тесто» репинских портретов действует не только на сетчатку глаза, но и на эмоциональную сферу человека; совсем в разном ключе построено колористическое звучание безмятежно-прозрачного «Осеннего букета», бурного «дрезденского» Стасова, трагически-напряженной Стрепетовой.
продолжение...
|
