Герман Недошивин. Образ революционера у Репина
Глубокая человеческая содержательность «Не ждали» обогащает с новой стороны репинский образ революционера. Он живет теперь у него полнокровной жизнью, он многогранен, способен на горести и радости, он герой, но герой глубоко человечный, можно даже сказать - интимно-человечный. Микеланджеловская тема превращается в рембрандтовскую. Но «блудный сын» русского мастера - не только несчастный страдалец, измученный жизнью и без сил прильнувший к отцу,- это человек великой жертвы, человек горделивого подвига, высший идеал русской прогрессивной мысли. Вот откуда учительное значение «Не ждали». Здесь Репин не только гениальный провидец тайн человеческой жизни - он воспитатель. Своей картиной он учит жить, бороться, торжествовать над судьбой.
Вот тут мы встречаемся с самой трудной и загадочной страницей творческой истории «Не ждали».
Репин долго и мучительно работал над образом ссыльного: он никак не мог найти точного выражения видевшегося ему образа.
В рисунке 1883 года (Государственная Третьяковская галерея) мы видим высокую, стройную фигуру, быстро, уверенными шагами вступающую в комнату. Изможденное лицо дышит энергией, смелостью, в чистом взоре - прямой и откровенный вопрос. Образ здесь внутренне очень схож с образом из «Отказа от исповеди». Сходны даже черты лица, но главное - общая обоим печать непреклонного мужества, хотя в «Отказе от исповеди» это трагический облик смертника, а в рисунке - образ готового к новым битвам борца.
Попробуйте, однако, мысленно вставить образ ссыльного из рисунка в картину. Это невозможно. Слишком однопланов этот образ, слишком не вяжется он с трагической значительностью минуты.
Иначе звучит уже лицо ссыльного в этюде Уфимского музея, датируемом 1884 годом. Лицо более сосредоточенное, глаза смотрят исподлобья, почти грозно из-под насупленных, резко очерченных бровей. Тяжелые складки легли около губ. Образ стал более трагичным, но в нем неуловимо стирается сила характера, вместо которой здесь начинает ощущаться какая-то нервная напряженность.
Каков был ссыльный на картине 1884 года, мы не знаем. Репин впоследствии переписал его лицо и верхнюю часть фигуры. Мы можем судить об этом, однако, по репинскому рисунку с картины (1884, Саратовский музей) и по фотографий, снятой в том же 1884 году.
Общий облик ближе к рисунку Третьяковской галереи и представляет собой отклонение от уфимского этюда. Свежие, чуть приоткрытые губы, раздувающиеся ноздри, ласковый и пытливый взор, высоко поднятая голова давал и впечатление сильного, мужественного человека, взволнованного встречей. Образ этот был очень удачен с точки зрения передачи типа революционера, но он немного упрощал сложность человеческого характера и глубину нравственных переживаний. В картине же это было необходимо.
Репина все время мучает голова его героя. Последние два месяца перед Окончанием картины он работает именно над ней. Ему хотелось дать глубокий, сложный образ, что и отразилось в уфимском этюде, но он не рискнул пожертвовать благородным образом мужественного борца, который он взлелеял в работе над «Отказом от исповеди».
Но помещение картины на XII передвижной выставке в начале 1884 года не избавляет художника от дальнейших раздумий. Его продолжает беспокоить главная фигура картины, как он признается в письмах. Чуткий ценитель П.М.Третьяков тоже почувствовал нечто неладное и написал Репину в начале 1885 года: «Лицо в картине «Не ждали» необходимо переписать; нужно более молодое и непременно симпатичное. Не годится ли Гаршин?» Это проливает свет на дальнейшую работу Репина. Не забудем, что Гаршин уже в 1883 году служил ему моделью для царевича Ивана будущей картины об Иване Грозном. Страдальчески-грустный образ Гаршина привлек внимание Репина в композиции, где внутренней темой была идея преступления. Писатель должен был стать прототипом жертвы. Первоначально и «Не ждали» и «Иван Грозный» - обе картины, начатые в 1883 году,- перекрещивались в творческих замыслах мастера. Они представляли собой антитезу: кровавая трагедия убийства и торжество морального начала добра. Сложный образ ссыльного должен был стать воплощением нравственной идеи, а для этого и нужна была «гарщинская» трактовка этого образа. Это должно было быть лицо человека, совершившего подвиг. Русское искусство могло уже позволить себе воплотить свой положительный идеал не в отвлеченном образе Мессии - в любом его варианте от Иванова до Крамского,- а в конкретном, живом облике борца. Вот Репин и ищет этот образ. Он должен был быть в картине, картина «ждала» его. И Репин в начале 1885 года перерабатывает голову, ища новых аспектов образа. Но и эта переработка его не удовлетворяет, и в 1887 году он еще раз возвращается к переписыванию лица ссыльного.
В новой переработке Репин резко перегнул палку, едва не погубив картину. Стремясь усложнить душевную содержательность образа, его нравственное богатство, он окончательно уничтожил облик смелого борца-революционера. «Теперь появилось какое-то интеллигентски-благодушное, конфузливое выражение, а волевые импульсы уступили место чертам безволия». И.Э.Грабарь справедливо усматривает в этом новом образе нечто родственное облику приговоренного к казни из «Николая Мирликийского». Это понятно, если учесть Душевные колебания самого Репина в конце 80-х годов. Но какая ирония судьбы! Пять лет назад образ приговоренного к казни революционера дышал у Репина Непреклонным мужеством и энергией, теперь вернувшийся домой к родным Революционер выглядит, как приговоренный к казни.
Это в «Не ждали» могло быть следствием лишь минутных колебаний, и в следующем, 1888 году художник в последний раз переписывает голову ссыльного, придавая ей тот облик, который она имеет на картине и поныне.
В этой последней голове уничтожены крайности редакции 1887 года, но в Ней от нее кое-что осталось: для входящего теперь уже не ясен ответ на его Немой вопрос, ныне он ищет прощения, в нем есть что-то гонимое, гаршинское, Застенчивое. С одной стороны, это удовлетворяло требованиям создания необходимой в картине трагической коллизии, но героическое начало в образе главного персонажа потускнело.
Но в конце 80-х годов «Не ждали» уже окончательно перестала волновать художника как еще не решенная творческая задача, и он бросил работать над головой ссыльного. Мастера волновали новые идеи и образы.
Но нерешенность главного образа в картине, точнее, нюансов этого главного образа не снимает огромной роли «Не ждали» и в творчестве Репина, и во всем русском искусстве XIX века.
«Не ждали» фактически завершила цикл работ, посвященных судьбе русского революционера.
Русское же искусство в целом приобрело в цикле репинских картин законченное раскрытие одной из важнейших своих тем - темы героя своего времени.
продолжение...
|
