Герман Недошивин. Образ революционера у Репина
Смертник - образ огромной трагической силы. Гигантской моральной силой, неколебимой верой в правду дела, за которое отдана жизнь, великой красотой цельного человеческого характера исполнен этот образ. Перед зрителем не замученный страдалец, не жертва, но до конца не сломленный борец, герой могучей внутренней устремленности.
Так картина становится трагедией, гибнущий герой которой торжествует в развязке, побеждая силой своего характера.
Так Репин создает картину, где не рассказывается уже о доле, ожидающей революционера (хотя это еще звучало в первоначальном наброске), где нет повествования, по отношению к которому художник - сторонний рассказчик, но где господствует интерес к внутренней сути героя повести, к его характеру, К его побеждающей смерть моральной силе. Здесь властвует не судьба, но человек, смело выходящий на борьбу с судьбой.
В этом отношении интересно отметить особенность колористического решения картины. На первый взгляд она кажется - в своей серой, глухой гамме - тождественной картинам передвижников призыва 70-х годов. Однако, хотя самый колорит здесь подобен серой будничности цвета в полотнах семидесятников, разница здесь очень велика. Асфальтовая мрачность цветового решения «Отказа от исповеди» диктуется чисто эмоциональными задачами. Здесь колорит - важнейшее средство создания трагического ощущения события, в то время как у семидесятников цвет - средство конкретной характеристики предметов. В этом смысле колористическое построение репинской картины очень своеобразно и по принципу (не по конкретной разработке цветовой гаммы) скорее приводит на память Рембрандта.
«Отказ от исповеди» - одна из самых «рембрандтовских» картин великого русского художника. Об этом свидетельствует не близость приема, а близость принципа. Вообще не следует искать аналогий между художниками по линии сравнения приемов. Это чисто внешнее сходство, объясняющееся, как правило, желанием овладеть теми или иными ремесленными средствами мастерства. Важнее то внутреннее сходство, которое иногда устанавливается между художниками, когда сближаются ощущение жизни и понимание законов построения картины.
Так и «Отказ от исповеди» в своей психологической сосредоточенности, в своем внимании к обширной сфере внутреннего содержания характера, а также в своем строгом, но эмоционально насыщенном колорите, в чувстве торжественного молчания, господствующего в картине, роднится с Рембрандтом.
Известно, как любил Рембрандта Репин, как восхищался он эрмитажной коллекцией картин Рембрандта. В душе художника откладывались глубокие впечатления от картин великого голландского мастера, и они реализовались не только в таких внешне рембрандтовских штудиях, как «Старый еврей на Молитве», но и в таких вещах, где звучало чисто рембрандтовское чувство трагедии. И, быть может, молчаливый диалог двух фигур - одна лицом, другая спиной к зрителю - через ряд впечатлений и переживаний восходит к «Блудному сыну», совершенно утратив первоначальный смысл.
Итак, «Отказ от исповеди» - важный перелом в развитии образа революционера у Репина. Здесь впервые художник дошел до сути темы - до раскрытия не действия, а действующего, не ситуации, а человека. Герой раскрылся в троичности характера. Судьбе борца, рассказанной в «По грязной дороге» и в «Аресте пропагандиста», противопоставлены величие духа и сила морального облика человека, побеждающего судьбу.
Казалось бы, тема исчерпана и получила законченное воплощение. Но уже через год, в 1883 году, Репин приступает к новой картине, которая должна была развить и углубить новое понимание образа революционера. Речь идет о «Не ждали».
Почему Репин не удовлетворился «Отказом от исповеди»? Точнее говоря, по какой причине тема, воплотившаяся в этой картине, не перестала мучить художника? Ведь если бы она окончательно отлилась в «Отказе от исповеди» Репин «освободился» бы от нее.
Известно, что любой образ продолжает преследовать своего творца, пока ему не будет дана самостоятельная и полноценная жизнь в объективной форме творения.
Прежде всего Репин, конечно, не мог удовлетвориться той эскизностью «малой формой», в какой вылилась у него тема «Отказа от исповеди». Строго говоря, при всей законченности, это не картина, а эскиз, очень выразительный и сильный, но требующий своего более монументального развития.
Этим объясняется, почему мастер не оставляет мысли вернуться к теме «Отказа от исповеди». Он раздумывает над ней и пробует делать набросок еще в конце 90-х годов. Впрочем, замысел Репина в то время был, очевидно совсем иным, нежели в начале 90-х годов, как показывает этюд заключенного помеченный 1897 годом и изданный И.Э.Грабарем.
Однако, по-видимому, дело было не только в чисто внешней недоработке темы. Оставалось еще нечто, чего не обнимала картина 1882 года и что должно было быть обработано, иначе тема революционера во всем ее объеме, чувствуемом Репиным, не казалась бы охваченной.
Если в «Отказе от исповеди» Репин с концентрированной силой выразил духовный и моральный облик русского революционера, взятый в его наиболее общем виде, дал, так сказать, портрет своего героя, тем самым еще раз подтверждая самые источники своей темы, то надо было решить еще ряд чисто нравственных вопросов, связанных с этим героем.
Не нужно уже подробно распространяться о том, в какой мере русское реалистическое искусство XIX века обладало силой чисто морального воздействия. Художники, начиная с Иванова и Федотова, почувствовали свое общественное призвание, увидели себя пророками добра и правды, творчество свое рассматривали как служение. В этом была великая сила русского искусства. Оно не только хотело раскрыть величие и красоту образа, оно хотело учить жизни.
Русский революционер не только должен был воспитать в себе волю, мужество, бесстрашие, самоотречение во имя служения родине. Все это составляло, так сказать, внутреннюю, субъективную сторону его облика. Оставалось еще и другое - дело, сама революционная борьба, в которой оправдывались все личные качества человека.
продолжение...
|
