Надежда Шер. Рассказ об Илье Репине
Долго все стояли в тревожной тишине, потрясенные картиной, потом тихо заговорили, поздравляли Репина.
В феврале 1885 года картина Репина «Иван Грозный и сын его Иван. 16 ноября 1581 года» появилась на тринадцатой передвижной выставке.
Петербург был взбудоражен, все разговоры шли о «Грозном». Тысячная толпа буквально осаждала выставку, а у здания стоял конный отряд жандармов.
У картины происходили жестокие споры. Зрители или бурно восторгались или не менее бурно возмущались: как можно это выставлять! Ведь это цареубийство!
На выставку собственной персоной прибыл главный советник царя Победоносцев. После выставки он писал царю: «Стали присылать мне с разных сторон письма, с указанием на то, что на передвижной выставке выставлена картина, оскорбляющая у многих правительственное чувство: Иван Грозный с убитым сыном. Сегодня я видел эту картину и не мог смотреть на нее без отвращения...»
Ходили слухи, что картину запретят. И действительно, когда выставка переехала в Москву, П.М.Третьяков, который купил картину, получил предписание снять ее с выставки Ему пришлось поместить ее в отдельную комнату, закрытую для посетителей.
Многие знали, что картину купил Третьяков, и бросились искать ее в галерее, но Третьяков молчал, молчали и работники галереи. И только через несколько месяцев после усиленных хлопот запрет был снят и картину повесили в репинском зале, где она висит и до сих пор.
14
В Петербурге Репин прожил восемнадцать лет. Первые десять-двенадцать лет были годами напряженного творческого труда, когда завершались задуманные и начатые в Москве работы. Bсе эти годы Репин не терял связи с Москвой, переписывался с Поленовым; Васнецовым, изредка с Суриковым - знал, что тот не охотник до писем. Почти каждый год бывал в Москве, то во время выставок, то проездом на Кубань, на юг России за материалами для картины «Запорожцы». Каждый раз он непременно заходил в Третьяковскую галерею, к Третьяковым, видался с Мамонтовыми, с московскими художниками, ездил в Ясную Поляну. «Только вчера вернулся я домой. И знаете ли, где я был? В Ясной Поляне. Прожил там 7 дней в обществе маститого Льва. Написал, между прочим, с него два портрета. Один не удался, я его подарил графине. Другой пришлют мне недели через две», - писал он Стасову в августе 1887 года. Кроме этих двух портретов, Репин сделал еще портретный рисунок Толстого в дедовском кресле, несколько набросков, изображающих пашущего Толстого.
Портрет, который Репин считал удавшимся, написан быстро, в три сеанса, на светлом фоне. Толстой сидит в кресле красного дерева в своей темной «толстовке». Лицо сосредоточенное, спокойно смотрят глаза под нависшими бровями.
С тех пор как был написан этот портрет и до смерти Толстого, у Репина «горели руки», он не мог удержаться и, как только случалось ему встречаться с Толстым, без конца рисовал и писал его, открывая все новое и новое в изменявшемся с годами облике Толстого. До нас дошло около семидесяти работ, посвященных Толстому, а сколько их утеряно, сколько разошлось по рукам!
В том же 1887 году написан и превосходный портрет В.И.Сурикова. Суриков всегда и во всем восхищал Репина. Очень разные люди и разные художники, они были большими друзьями.
Год, в который писались эти портреты, был очень тяжелым в личной жизни Репина - он разошелся с женой. Разрыв этот был тем более тягостным, что Репин очень любил детей. Старшие - Вера и Надя - остались с ним, а младшие - Юра и Таня - переехали с матерью на другую квартиру. Репин тосковал без детей. Он часто рисовал их, и как много в этих портретах душевности, трогательной нежности! Вот темноволосая маленькая Надя в розовом платьице, на белой подушке, и она- уже молодая девушка, вся залитая солнечным светом, под зонтиком в саду. Вот сидит на жердочке любимица Вера - «Стрекоза», щурится от солнца. Маленький Юра на фоне ковра и Юра-подросток в Венеции, куда возил его отец...
А петербургская жизнь шла и шла. У Репина появилось много новых знакомых, возобновились связи с петербургскими художниками, среди которых были и старые товарищи по академии. Он бывал у Стасова на музыкальных вечерах, не пропускал интересных концертов, ходил в театр. По средам приходили к Репину друзья, знакомые и даже малознакомые люди, которым хотелось посмотреть на известного художника. «Сомневаюсь, чтоб ему доставляли удовольствие эти сборища по средам, на которых порядком скучновато. Жалко его, - одинокий он - девочки его мне все больше и больше не нравятся... они пренебрегают решительно всем, что исходит от отца, чем огорчают его несказанно. Ему очень грустно и тяжело», - писал Валентин Серов, который долгие годы жил в семье Репиных.
По воскресеньям молодежь - Серов, Врубель и другие - работала у Репина в мастерской акварелью, и он с восторгом говорил: «Я учусь у них!»
Но утром каждого дня он неуклонно в мастерской один со своими картинами. Вскоре после тринадцатой передвижной выставки, на которой была показана картина «Иван Грозный», Репин вплотную принялся за большую работу - «Запорожцы, сочиняющие письмо турецкому султану». История этой картины давняя. Как-то летом 1878 года в Абрамцеве зашел разговор о запорожской старине. Историк Н.И.Костомаров прочел письмо, написанное в XVII веке запорожскими казаками турецкому султану в ответ на его дерзкое предложение перейти в турецкое подданство. Письмо было с таким озорством, так издевательски написано, что все буквально покатывались со смеху. Репин загорелся, вспомнились чугуевцы - потомки вольных запорожских казаков, и он тут же набросал первый карандашный эскиз картины.
С тех пор буйная казацкая вольница надолго поселилась не только в мастерской, но и в семье Репина. «Почти каждый день папа читал вслух о запорожцах... и рассказывал о Сечи... - вспоминала дочь Репина Вера. - Так, увлекаясь, папа и нас увлекал своими рассказами и чтением. Часто мы играли в запорожцев... Моему маленькому брату Юре выбрили голову и оставили чуб; на круглой голове его сначала висел маленький, а потом вился длинный «оселедец», который он заматывал за ухо. И костюм ему сшили: желтый жупан с откидными рукавами, когда крестный его Мурашко привез ему малороссийскую рубашку и шаровары. Жупан ему дали заносить, чтобы больше походил на настоящий».
Весной 1880 года, взяв с собою Валентина Серова, Репин уехал на Украину; побывал в местах, где когда-то была Запорожская Сечь, осматривал старинные укрепления, искал в народе типы старого казачества... Осенью привез около сорока этюдов, множество рисунков и уже ни о чем, кроме «Запорожцев», не хотел думать. Когда в первый раз у Репина был Толстой, он видел эскиз «Запорожцев». «В «Запорожцах» он мне подсказал много хороших и очень пластических деталей первой важности, живых и характерных подробностей, - рассказывал Репин Стасову. - Видно было тут мастера исторических дел... Я понял, что он представлял себе совершенно иначе «Запорожцев» и, конечно, неизмеримо выше моих каракулей...» И Репин решил было совсем бросить картину. Но не прошло месяца, как он писал Стасову: «До сих пор не мог ответить Вам, Владимир Васильевич, а всему виноваты «Запорожцы», ну и народец же! Где тут писать, голова кругом идет от их гаму и шуму... Я совершенно нечаянно отвернул холст и не утерпел, взялся за палитру и вот недели две с половиной без отдыха живу с ними, нельзя расстаться - веселый народ... Недаром про них Гоголь писал, все это правда! Чертовский народ!.. Никто на всем свете не чувствовал так глубоко свободы, равенству и братства!»
продолжение...
|
