Надежда Шер. Рассказ об Илье Репине, окончание
9 января 1905 года по приказу царя была расстреляна мирная демонстрация рабочих. В тот же день в Петербурге были построены первые баррикады, и в ответ на «Кровавое воскресенье» по России пронеслась волна забастовок, демонстраций - начиналась первая русская революция.
Репин с волнением следил за событиями; всю жизнь ненавидел он самодержавие и теперь писал Стасову: «Как хорошо, что при своей гнусной, жадной, грабительской, разбойничьей натуре он (Николай II) все-таки настолько глуп, что авось скоро попадется в капкан, к общей радости всех просвещенных людей!.. Как невыносимо жить в этой преступной, бесправной, угнетающей стране! Скоро ли рухнет эта вопиющая мерзость власти невежества?»
Летом недалеко от Репина в Куоккала поселился Алексей Максимович Горький. 9 января он был в толпе рабочих на улицах Петербурга и в тот же день написал воззвание, в котором призывал всех граждан к упорной борьбе с самодержавием. За воззвание Горький был арестован, сидел в тюрьме и теперь снова был весь поглощен делами и заботами, связанными с революцией. Он бывал в Пенатах и, возможно, подсказал Репину темы для будущих его картин. Очень волновался и Стасов, он не мог допустить, чтобы Репин, художник, оставался в стороне от революции. «Что, если бы Репин нашел бы у себя, где-то в углу, те кисти, которые написали «Исповедь», «Не ждали», «Арест», - вот было бы торжество и историческая страница», - писал он жене Репина. И позднее напоминал самому Репину: «Думаете ли Вы, помните ли Вы еще то, что мы с Вами говорили о громадной композиции «Освобождающаяся Россия»?»
Репин думал, помнил обо всех разговорах, жадно прислушивался ко всем слухам, буквально набрасывался на газеты, которые в Пенаты приходили в большом количестве. Со всей горячностью, ему свойственной, он начинал одну за другой картины, посвященные революционным событиям 1905 года: «Красные похороны», «Расстрел демонстрации», «У царской виселицы»... Но все это были эскизы, которые так и не стали картинами.
Репин продолжал жить в Пенатах. В мастерской, как всегда, стояли начатые полотна, повсюду множество этюдов, в шкафах альбомы разной величины в парусиновых переплетах - тысячи акварелей, рисунков, набросков, которые Репин редко кому показывал. Он говорил, что это только черновой, подсобный материал к большим композициям, что интересны они только ему. Конечно, это было не так. Недаром Серов, гениальный ученик Репина, называл его «самым верным рисовальщиком».
Каждый день неизменно много часов проводил Репин в мастерской. Он не прерывал связи с Петербургом, до которого было всего час езды; посещал театры, концерты, литературные вечера; бывал на собраниях передвижников, на выставках.
Каждую среду - день отдыха - к трем часам приезжали в Пенаты гости. За круглым столом собирались ученые, писатели, музыканты, артисты – В.В.Стасов, Ф.И.Шаляпин, академик В.М.Бехтерев, художник И.И.Бродский, композитор А.Глазунов и многие-многие другие, часто малознакомые, случайные люди.
В эти годы одним из самых близких друзей Репина был К.И.Чуковский. Познакомились они после 1905 года. Чуковский жил недалеко от Пенат и почти ежедневно видался с Репиным. Он был свидетелем того, как трудился художник, как «замучивал себя работой до обмороков», как по десять - двенадцать раз переписывал каждую картину. «Порою мне казалось, - вспоминал позднее Чуковский, - что не только старость, но и самую смерть он побеждал своей страстью к искусству».
Уже давно, еще после «Запорожцев», стала сохнуть у Репина правая рука, и он выучился писать левой и продолжал упорно работать. Он затевал все новые картины, и каждая из них причиняла ему нестерпимую муку. После картины «Государственный совет», которая была последней поистине «репинской» работой, он не создал ни одной, равной своим прежним прославленным произведениям.
Где-то в глубине души не мог Репин не понимать, что иссякают его силы художника, слабеет его живопись.
По-прежнему писал он множество портретов - интерес к человеку не угасал у него до конца жизни. «Мое несчастье в том, что я в каждый, самый пустой портрет вкладываю всю мою душу», - говорил он. Но все реже портреты, написанные в эти годы, покоряли зрителей своей жизненной правдой, живописным мастерством.
Проходил год за годом. Все реже заезжали в Пенаты друзья и все меньше их оставалось: умер Стасов, ушел из жизни Валентин Серов нет и Льва Николаевича Толстого... Все дальше, в какой-то иной мир уходила Россия с ее большими событиями, с ее бурями, борьбой победами.
Наступил 1917 год - Великая Октябрьская социалистическая революция. За пограничной чертой остаются Пенаты. Всего час езды отделяет Репина от Родины, а он живет в стране, враждебной молодой советской России. Его окружают чужие и чуждые ему по духу люди. Он верит всем злобным выдумкам, которые распространяют они о России: сгорел Эрмитаж, уничтожена Академия художеств, из музеев выброшены и сожжены картины, большевикам не нужно искусство Репина. Дочь Вера, которая переехала в Пенаты, ненавидит советскую Россию и делает все, чтобы отец не узнал правды о своей стране.
Изредка доходят письма друзей, письма «с того берега, о котором думается только со страхом и беспокойством - все погибло» - так писал Репин в 1922 году. С каждым годом письма его становятся все тоскливее: «Совсем в плену, в ссылке живешь... Теперь я припоминаю слова Достоевского о безнадежном положении человека, которому «пойти некуда». Я здесь уже давно совсем одинок...»
В 1926 году в Пенаты приехала делегация советских художников: И.И.Бродский - ученик и друг Репина, Е.А.Кацман, П.А.Радимов, А.В.Григорьев. Они привезли ему письма от товарищей-художников, советские книги, рассказывали о выставках, о музеях и по поручению Советского правительства звали на родину. «Мы уполномочены сказать, что ваш приезд будет праздником для всей страны. Вас встретят с почестями, как своего любимого художника». Репин был несказанно растроган. «Этот день исторический, счастливый день в моей жизни», - говорил он.
Но на родину Репин не вернулся, не мог вернуться. Ему было восемьдесят два года, он был слаб, болен и не решился ехать один, а никто из родных не хотел ехать с ним.
Снова шли годы. Репин все томился на чужбине, и только искусство давало ему силы и волю жить. «...Я не бросил искусства. Все мои последние мысли о Нем», - писал он в последнем письме Чуковскому.
И с безумным упорством, изнемогая от слабости, каждый день поднимался в мастерскую, где писал и без конца переписывал последнюю свою картину: веселую казацкую пляску «Гопак». Он мечтал подарить ее родине, посвятить памяти М.П.Мусоргского. Но картину эту Репину окончить не пришлось - он умер 29 сентября 1930 года.
к началу рассказа...
|
