Надежда Шер. Рассказ об Илье Репине
Осенью 1893 года Репин уехал за границу. Вернувшись из-за границы, он через несколько месяцев стал руководителем живописной мастерской Высшего художественного училища при Академии художеств, которое недавно открылось в связи с реформой академии.
И вот он профессор Академии художеств. Ему пятьдесят лет. Небольшого роста, худощавый. Густые с проседью волосы откинуты назад, острая бородка, ясные, зоркие глаза, на висках и вокруг глаз морщинки от постоянного прищуривания во время работы. Движения быстрые, порывистые. Выглядит он много моложе своих лет.
В первый день, знакомясь с учениками своей мастерской, он сказал: «Мы пришли сюда не как профессора, а как ваши старшие товарищи по искусству». И старшим товарищем, оберегавшим каждого талантливого ученика, был он до, конца своей преподавательской деятельности. Держался он с учениками совсем не как важный чиновник - профессор академии, и порядки в своей мастерской завел не академические. Раз в неделю в мастерской устраивались вечера - беседы об искусстве: обсуждались выставки, творческие планы учеников. На этих беседах бывали и художники - Суриков, когда приезжал в Петербург, Куинджи и другие. Вместе с учениками ходил он в Эрмитаж, советовал изучать наследие прошлых веков, копировать произведения великих мастеров.
Став профессором, Репин вовсе не стремился разрушать все традиции Академии художеств. Сам он сумел взять в академии все лучшее, что она давала, и прежде всего твердые основы рисунка, живописи, композиции. Того же требовал он и от своих учеников. Он ненавидел небрежность рисунка, не терпел никакого «щегольства», никаких «талантливых выскочек». Трудиться и трудиться, непрестанно рисовать с натуры, постоянно наблюдать разнообразие форм, не расставаться с альбомом... «И при гениальном таланте, - говорил он, - только великие труженики могут достичь в искусстве абсолютного совершенства форм. Эта скромная способность к труду составляет базу всякого гения».
Ни с чем не сравнимы были те наглядные уроки, которые Репин давал ученикам, работая вместе с ними в мастерской. В эти дни все ученики бросали свои занятия, вспоминала народная художница РСФСР А.П.Остроумова-Лебедева, «и затаив дыхание смотрели, как он работает... Он пишет очень большими кистями, но он такой виртуоз! Кисть необыкновенно слушается его... Он ею ставит блик в глазу или вырисовывает форму очень тонко, а она все делает, что он ни захочет... Окончив работу, он уходит, оставляя ее некоторое время в классе; тогда мы все толпой набрасываемся на этюд, рассматриваем его вблизи, почти нюхаем его, трогаем кисти, палитру, краски...»
Но стоило Репину заметить, что кто-нибудь из учеников становится на путь внешнего подражания его приемам, он сердился: «Идите своим собственным путем, ищите свой почерк, не подражайте никому, искусство не терпит трафаретов», - говорил он. Среди учеников Репина не было его подражателей. Б.М.Кустодиев. Д.Н.Кардовский, А.П.Остроумова-Лебедева, И.Э.Грабарь, И.И.Бродский, А.А.Рылов и многие-многие другие нашли свой путь в искусстве и стали большими художниками советской России.
16
К концу девяностых годов Репин стал известнейшим художником России; вершиной его славы были тогда «Запорожцы». Но как трудно было ему в роли великого художника переносить всенародное признание, когда не покидало его чувство острого недовольства собою. Порою казалось, что прошли его лучшие годы, что ничего больше ему не удастся сделать.
Прошло несколько лет. В жизни Репина в эти смутные для него годы происходили события, о которых он пока никому не говорил. В 1900 году он вторично женился, уехал из Петербурга, поселился у своей второй жены, Натальи Борисовны Нордман, в Финляндии, в небольшом местечке Куоккала, на даче, которая называлась «Пенаты».
Как жил в эти годы Репин, мало кто знал. Он ни с кем не виделся, от всех скрывался. А на самом деле Репин давно не работал с таким ожесточением, так взволнованно, как в эти годы. Он был весь поглощен новой картиной: «Торжественное заседание Государственного совета 7 мая 1901 года». Картина была ему заказана в связи со столетним юбилеем Государственного совета. Заказ был царский, и он не мог от него отказаться. Для огромной многофигурной картины (больше шестидесяти фигур) был дан очень короткий срок. Одному справиться с картиной было не под силу, и Репин пригласил в помощники двух своих учеников - В.М.Кустодиева и Н.С.Куликова. Картина, как намечал ее Репин, должна была изображать момент, когда Николай II только что окончил чтение грамоты и секретари разносят членам совета юбилейные медали.
Репин присутствовал на этом юбилейном заседании Государственного совета, получил разрешение бывать и на всех других заседаниях, добился того, что члены совета в дни, когда заседаний нет, будут позировать ему в зале заседаний в соответствующих местах и в той позе, которая нужна будет ему для картины.
К началу января 1904 года картина была готова и выставлена на несколько дней во дворце. Сановники, смотревшие ее, отнеслись к ней, в общем, благосклонно и, ослепленные собственной значительностью, ничего предосудительного в ней не обнаружили.
Весной на тридцать второй передвижной выставке появились подготовительные работы к картине - этюдные портреты членов Государственного совета. Репин, обладавший чудесным даром улавливать и передавать самое существенное в человеке, очень редко грешил против жизненной правды. Не погрешил он и на этот раз. Всех, кто умел смотреть и видеть, поразило, с какой обличительной силой, как умно, тонко, ядовито раскрыл он подлинное лицо всей этой знати, всех этих, по словам Репина, «коронованных карликов» и «придворных ослов» во главе с «его высокодержимордием» царем Николаем II.
«Во всей мировой живописи нет им равных по силе и волшебству кисти... Они не только не уступают работам лучшей поры творчества художника... но даже превосходят их...» - так писал об этюдных портретах к «Государственному совету» ученик Репина И.Э.Грабарь, заслуженный художник РСФСР.
окончание...
|
