Надежда Шер. Рассказ об Илье Репине
Не прошло и десяти минут, как разгорелся спор. Семирадский, убежденный академист, горел нетерпением сразиться с настоящим критиком - противником академии. И сражение получилось бурное. Много лет спустя Стасов вспоминал: «Беседа в комнатках у Антокольского и Репина была одною из ярких и живых сценок того времени... Спор вышел очень живой, горячий и продолжительный...»
5
В один из праздничных дней товарищ и сосед по академической мастерской, Константин Савицкий, уговорил Репина поехать на этюды вверх по Неве на пароходе. Репин неохотно согласился.
Поехали. Погода была чудесная. К полудню уже проезжали мимо роскошных дач, расположенных по берегу Невы. Яркое солнце озаряло нарядную праздничную толпу и стайки веселых барышень, которые спускались вниз к реке. Репину показались они какими-то неземными существами, «дивными созданиями красоты». И вдруг:
- Что это там движется сюда? Вот то темное, сальное, какое-то коричневое пятно, - что это ползет на наше солнце?
- А! Это бурлаки бечевой тянут баржу, - сказал Савицкий.
Бурлаки подошли ближе. Грязные, оборванные, лица угрюмые, побуревшие от загара. Передовой бурлак приподнял бечеву своей черной, загорелой ручищей. Разноцветные барышни побежали вниз. От восторгов Репина не осталось и следа, защемило сердце:
- Какой ужас! Люди вместо скота впряжены!
Художника поразил контраст: чистый ароматный цветник господ - и бурлаки, как темная туча, заслонившая веселое солнце.
Вернувшись домой, он по памяти стал делать наброски то всей группы бурлаков, то отдельных лиц, а потом набросал эскиз всей сцены. Долго не мог он отделаться от мысли о бурлаках, она неотвязно преследовала его.
Как-то зашел к нему художник Федор Васильев и увидел эскиз бурлаков.
«- А, бурлаки!.. Тут эти барышни, кавалеры, дачная обстановка, что-то вроде пикника; а эти чумазые уж очень как-то искусственно «прикомпоновываются» к картинке для назидания: смотрите, мол, какие мы несчастные... Ох, запутаешься ты в этой картине: уж очень много рассудочности. Картина должна быть шире, проще, что называется - сама по себе... Бурлаки так бурлаки! Я бы на твоем месте поехал на Волгу - вот где, говорят, настоящий традиционный тип бурлака, вот где его искать надо; и чем проще будет картина, тем художественнее».
Репина неприятно задел этот покровительственный тон молодого художника, но в душе он понимал: Васильев прав. А ехать на Волгу он все равно не может - нет денег. Васильев как-то весело, легко и, как показалось Репину, слишком самоуверенно сказал, что денег добудет. Он и сам мечтал о такой поездке.
Недели через две Васильев появился снова и сказал, что все устроил, а еще через неделю Репин уже был в пути. Поехали вчетвером: Репин с братом, который жил у него и учился в консерватории, художники Васильев и Макаров. Начали поездку с верховьев Волги, с Твери. Пароходы ползли черепашьим шагом; путешественники перезнакомились на палубе со всеми пассажирами, играли в шахматы, рисовали. За спиной художников всегда стояли зрители и громко обсуждали каждый рисунок. Брат Репина, который во время сборов сказал, что для полного счастья ему не хватает только флейты, получил ее и всю дорогу услаждал попутчиков игрой на флейте. Репин просто понять не мог, как это брат так быстро и хорошо научился играть на флейте.
Васильев также был очень музыкален и превосходно насвистывал любимые места знакомой мелодии. Почти на каждой остановке он остро отточенным карандашом быстро делал изумительные наброски в альбомчике. «...Не прошло и недели, как мы взапуски рабски подражали Васильеву и до обожания верили ему... Он был для всех нас превосходным учителем», - вспоминал Репин.
Вторым учителем была натура - Волга, которую рядом с Васильевым по-новому начинал видеть Репин. Широкие просторы Волги, дым из трубы парохода, какой-нибудь кустарник на берегу, коршун в небе - все, все хотелось зарисовать, перенести на бумагу, на холст.
В дороге художники расспрашивали бывалых людей, где самые красивые места на Волге, и все в один голос называли Жигули. Решили высадиться на пристани против Жигулей. Высадились. Прожили там недолго и поплыли дальше, под Царев курган. Обосновались на все лето в деревне Ширяево: и прекрасные пейзажи для Васильева, и бурлаки для Репина!
Каждое утро со своими этюдниками художники расходились в разные стороны. Репин спешил на берег Волги «охотиться за бурлаками», как говорил он шутя. На одной из отмелей берега бурлаки обычно отдыхали. Одна группа бурлаков сменяла другую. Когда после отдыха бурлаки уходили, Репин шел рядом с ними, приглядывался, наблюдал.
И вдруг «как в сердце ударило» -так поразил его один из бурлаков, Канин. «...Вот этот, с которым я поравнялся и иду в ногу, - рассказывал Репин, - вот история, вот роман! Да что все романы и все истории перед этой фигурой! Боже, как дивно у него повязана тряпицей голова, как закурчавились волосы к шее, а главное - цвет его липа!
Что-то в нем восточное, древнее... Я иду рядом с Каниным, не спуская с него глаз. И все больше и больше нравится он мне: я до страсти влюбляюсь во всякую черту его характера и во всякий оттенок его кожи и посконной рубахи '. Какая теплота в этом колорите!»
Бурлаки ушли. Целую неделю Репин «бредил Каниным», часто выбегал на берег Волги, ждал, когда бурлаки вернутся. «И вот, - рассказывает Репин дальше, - я добрался до вершины сей моей бурлацкой эпопеи: я писал наконец этюд с Канина! Это было большим моим праздником. Передо мной мой возлюбленный предмет - Канин. Прицепив лямку к барке и влезши в нее грудью, он повис, опустив руки». Вот таким и вошел бурлак Канин в картину Репина.
Кроме Канина, тогда же на Волге написал он этюды и других бурлаков: мальчика Ларьки, солдата, бурлака, стоящего у плетня, голову бурлака с трубкой, бурлака из Ширяева буерака... С каким упорством писал он этих людей на открытом воздухе - в пленере, - разрешая новую для себя задачу! Как много сделал набросков, рисунков, акварелей, этюдов маслом с Волги и ее берегов - всё материалы для будущей картины, мысль о которой не давала ему покоя.
Лето подходило к концу. Дни стояли серые, пасмурные. Надо было возвращаться в Петербург, и сердце сжималось при мысли об обратном пути - так не хотелось уезжать!
Работ у всех накопилось много. Большие холсты, акварели, альбомы с рисунками тщательно упаковывали, обкладывали лубками, перевязывали веревками. Прощай, Волга!
6
И вот Петербург. «Душа уже полна трепетом академической жизни: скоро начнутся научные лекции, скоро наступят и конкурсы на большую золотую медаль... Мне опять сделалось страшно перед большим городом, как в первый раз...» - писал Репин.
На следующий день по приезде Репину предложили показать академическому начальству работы, созданные на Волге. Начальство работы одобрило, а художники были в восторге от них.
продолжение...
|
