Следует вспомнить также, что в 1892 году Репин исполнил в Здравневе этюд, изображающий восход солнца на Западной Двине. Этот этюд принадлежал С.И.Мамонтову, в настоящее время он находится в собрании С.А.Белица (Париж).
В 1893 году Репин исполнил еще несколько зарисовок крестьянских полевых работ в Здравневе, что свидетельствует об устойчивости художественных интересов, возникших за год перед этим. Один из рисунков - «В поле» (ГРМ) - особенно выразителен. Помеченный 3 июня, он изображает жанровую сцену на полевых работах: молодой мужик, распрягший лошадь, несет на плече дугу и, улыбаясь, что-то говорит работающим справа женщинам. Слева - высокие хлеба. Вся сцена полна спокойной радости работающих людей, в ней выражено чувство любви к трудовому народу, понимание его жизни. Невольно возникает мысль о близости этого образа к крестьянским поэмам и стихотворениям Некрасова.
Совершенно иные задачи ставил автор в двух рисунках 1893 года на тему «Проповедь Кунцевича», посвященных одному из героических эпизодов в жизни белорусского народа.
Художник изобразил момент, когда монах-иезуит призывает жителей Витебска примкнуть к унии, что означало отъединение их от православной церкви и присоединение к Ватикану и к панской Польше.
Православное население Витебска было возмущено наглыми притязаниями ставленника католической шляхты и отвергло постыдные предложения. Кунцевич не унимался. Он выступил с амвона витебского Успенского собора с проповедью, оскорбляющей народные верования и традиции. Назревали волнения. В один из ноябрьских дней 1623 года восставшие толпы витебских граждан хлынули к архиепископскому дворцу. Кунцевич был схвачен и убит, и труп его был брошен в Западную Двину.
Репин увлекся этой темой, его познакомил с ней летом 1893 года местный адвокат В.К.Стукалич, автор книги «Белоруссия и Литва». По-видимому, тогда же художник выразил свою мысль в наброске, находящемся ныне в частном собрании в Финляндии. На рисунке схематически намечена возмущенная толпа людей и стоящий в центре, на амвоне, монах с остриженной головой.
В письме М.В.Веревкиной 17 августа 1893 года Репин сообщал: «Меня последнее время очень заинтересовал Иосафат Кунцевич, не столько он сам, сколько его трагический эпизод с белорусами. Этот трагический узел очень богат и значителен для выражения народного духа наших окраин. И со стороны пластической весьма занятно рисуется. Не известно ли Вам каких-нибудь частностей к этому событию в Успенском витебском соборе: рассказов, преданий, лубочных изображений, портретов. Словом, все, что попадется, или если что-нибудь попадется, сообщите - осчастливите».
На другой день о том же Репин пишет В.В.Стасову, запрашивая материалы из петербургской Публичной библиотеки. В начале сентября художник намеревался быть в столице и обещал зайти к Стасову познакомиться с материалами.
По-видимому, к этому именно времени и относится второй рисунок на ту же тему, хранящийся в Русском музее. Он датирован 1893 годом и более разработан и четок по замыслу. На рисунке изображена внутренность церкви, где в центре стоит черная зловещая фигура монаха-иезуита. Он экзальтированно жестикулирует руками, призывая народ подчиниться католицизму. Толпа христиан, верных догматам православной церкви, негодует, многие размахивают руками, озираются друг на друга, ища поддержки. Некоторые бросают шапки вверх.
Справа, на переднем плане, изображена местная аристократия, левее - простой люд.
По-видимому, художник на основе этой первой композиционной мысли хотел создать большую картину, но что-то помешало этому. Интересная тема осталась в списке незавершенных замыслов великого художника.
Вероятно, немалое значение в работе над этой композицией имело знакомство художника с витебским ученым историком А.П.Сапуновым. Запись о нем мы встречаем в одном из рисовальных альбомов Репина, хранящемся в Третьяковской галерее. В научно-библиографическом архиве Академии художеств СССР, в фонде И.Е.Репина, находится дарственный экземпляр книги А.П.Сапунова «Витебская старина» (Витебск, 1883), преподнесенный автором художнику.
Кроме перечисленных работ, к здравневскому периоду относятся отдельные рисунки 11 этюды, стоящие как бы особняком.
В одном из писем Репина Стасову 1893 года мы встречаем интересный рисуночный автопортрет, сделанный пером. Художник изобразил себя с остриженной наголо головой, подчеркивая этим «опрощением» свое приобщение к простой крестьянской жизни.
Всего через два дня после указанного письма, 4 июня 1893 года, Репин сообщал В.В.Веревкиной: «Ив часы досуга я пишу иногда эскизы и рисунки. И совсем из «другой онеры». Из этой тесноты, сутолоки и прозы жизни меня потянуло в мир Данта. Мне представилось, как этот преследуемый злой судьбой гений Италии, после долгих мытарств по бесконечным безднам Ада, удручаемый невыразимым воплем страдания грешивших душ, попадает наконец в Чистилище. Подымаясь из бездны по широкой лестнице, он видит прекрасную Беатриче, предмет его долголетних обожании и по смерти. Он узнает ее и в этой райской обстановке, в этом море цветов и света... Радость, счастье... ноги подкашиваются, слезы градом... После мрака и скрежета свет и пение райских птиц...»
Есть, еще несколько репинских зарисовок, связанных с темой Данте. Один из рисунков имеет дату - 1896 год. Другой - на основании только что цитированного письма можно отнести к лету 1893 года. В работе над этой темой, без сомнения, нашло отражение увлечение художника своей ученицей В.В.Веревкиной.
В Здравневе Репин исполнил два образа для местной церкви. Один из них - Христос - написан в 1894 году, парный ему - образ богоматери с младенцем - исполнен годом позднее. «Уж очень возмутительны были прежние образа», - сообщает Репин своей Беатриче - В.В.Веревкиной и прибавляет: «Богородица вышла у меня похожа на вас совершенно невольно».
К лету 1894 года относится несколько весьма интересных работ, предпринятых Репиным с целью попробовать свои силы в фресковой живописи. Речь идет о двух произведениях, исполненных в здравневском доме по сырой штукатурке. В письме от 29 августа 1895 года к той же В.В.Веревкиной художник пишет: «Знаете, чем мы тут увлеклись последнее время? Писанием по штукатурке al fresco. Какой это дивный способ. Жаль, что мы вздумали уже поздно, когда штукатур уже ушел и известка его так груба, что пет возможности замазать. Но некоторые вещи я уже жалею, что дождик смыл их и солнце выжгло краски (особенно темные)».
О каких работах идет речь в данном письме? Некоторые из них, как видно из письма, погибли. Однако современники художника свидетельствуют, что отдельные произведения на штукатурке в доме Репина сохранялись долгие годы. В своих воспоминаниях о посещении Здравнева А.В.Жиркевич упоминает о фресковых работах на камине и называет даже сюжет одной из них - «Богдан Хмельницкий, объявляющий охрану христианской религии». Как видим, тема этой композиции близка в какой-то мере «Проповеди Кунцевича». Вероятно, эти темы в творчестве Репина были отражением его недавних споров с его другом Д.И.Эварницким, предлагавшим ему написать картину из жизни Мазепы. Репин возмутился этим предложением, отругал своего друга и зло высмеял Мазепу как предателя и изменника родины. В результате спора с Эварницким он пришел к решению написать картину из эпохи Богдана Хмельницкого, но не в честь украинских националистов, а в прославление героического подвига самого Хмельницкого, воссоединившего Украину с Россией. «Вот кого я напишу, а не Мазепу!» - восклицает Репин, подводя итог спору с Эварницким. Надо думать, что в упомянутой фреске на камине, виденной Жиркевичем в сентябре 1895 года, отражена затронутая в данном споре тема.
продолжение ...
|
