Алексею Георгиевичу прошу Вас передать мой поклон, с пожеланием успеха - нас порадовать произведением.
Вы, кажется, обещали что-нибудь сделать для моей выставки эскизов? Не забывайте, жду.
Москвичи: Васнецов, Поленов и сестра его, Пастернак очень сочувственно отнеслись к выставке эскизов - обещали прислать свои.
20
12 января 1897 г.
Дорогая Мариамна Владимировна.
Вы меня очень обрадовали вашим письмом, хотя почти все касающееся вас и ваших товарищей, мне уже известно, т.к. я очень интересуюсь всеми вами и расспрашиваю всех, с кем вы в переписке. Меня глубоко радует, что все вы там серьезно учитесь дорогому нам делу. Ясно, что мы еще не можем до всего дойти собственным умом и Европа так работает, что нам еще долго придется учиться у нее.
Вы знаете, как мало у нас людей, могущих вести вырастающее поколение художников. Их почти нет. Вот теперь наша академия имеет настоятельную необходимость открыть еще мастерскую и даже две; а где взять руководителя?! Поленов все отказывается, Васнецов отказался, Суриков тоже. Укажите, кого еще можно просить быть руководителем?.. Мы переживаем дурное наследство старой академии, которая не заботилась о наследниках предводителей школы.
Меня теперь радует всякий серьезно учащийся талант - это наш наследник. Таким я считаю Дмитрия Николаевича, дай бог, чтобы он оправдал мои надежды. Щербиновского, Мясоедова я также считаю будущими профессорами-руководителями. Все это люди, редко встречающиеся: талант, общее хорошее образование и любовь к искусству и серьезное отношение к своей деятельности у них есть. К сожалению, Щербиновский больной человек, и при всех его несомненных достоинствах он бесхарактерен по болезненности души. О Явленском я ничего не могу гадать, т.к. он себя тщательно от меня скрывает. Грабаря я тоже очень мало знаю. Кардовский человек большого характера, и если он овладеет школой, то это будет идеальный профессор; мне даже думается, что он будет преимущественно историком.
Моя мастерская теперь ужасно переполнена. Шмаров идет впереди; в этом безграмотном, глуповатом мальчике воочию сидит великий художник. Дай-то бог, чтобы он не свихнулся как-нибудь и не остановился рано в своем развитии, что очень часто бывает с натурами малокультурными. Но какая теплота, цельность, мягкость, пластичность в его этюдах! Сколько впечатления и грандиозности в его эскизах! И все это - совсем готовые картины почти. Сделали большие успехи Остроградский, Скалон, Кобыличный, Цыс, Малявин (теперь при всей силе стремится к мягкости и теплоте), Розанов, Михайловский, Шинкаренко, Шретер, Иванов, Петров (мой староста, хороший человек), Хотулев (из Москвы - мужик-живописец, страшной силы), Федоров (тенишевец), Куликов, Мурашко, Антропов (тенишевец), Флору, Хейлик - все это теперь уже такие живописцы, что любо-дорого посмотреть. Браз и Малявин прежний уже вышли из моды, у нас теперь очевидно - Шмаров.
Наша выставка эскизов очень радует посетителей, но посетителей у нас немного. Мы мало заботились о необходимых формальностях: открыли втихомолку, с большими беспорядками. Но все удивляются, что мало посетителей - 200-150 человек в день. Журналистика на меня зла и мстит молчанием, даже ругает мало. Публика думает, что эта выставка каких-то опытов для художников - упражнений вроде лекций специальных.
Зато бойко идет продажа, особенно мне повезло, правда я недорого продаю, и то выручил уже более 20 000 р.
Любителей я отговариваю от покупки моих произведений. Купите что-нибудь молодежи, ведь чудесные вещицы, говорю я. «Нет, батюшка, я ведь не меценат, у меня свои виды на ваши картины». Представьте, и у нас, особенно в Москве, уже много есть таких людей богатых, которые считают покупку картин художников с именем хорошим помещением капитала. Говорят, в Англии это сильно развито.
На эскизной выставке есть прекрасные, впечатляющие и глубоко художественные холсты: Остроградского (купил Третьяков), Малявина, Роота, Петрова (купил Третьяков), Петрусевича, Иванова (купили герцогиня Евгения Максимилиановна и Китнер), (Татевосьянц еще - очень хороший эскиз!) и Горюшкин-Сорокопуд, Головин (москвич), Девяткин, Богатырев, Сомов (все желали купить, но это уже не собственность автора), Мясоедов (мой ученик Петр Евгеньевич, прекрасная вещь), Е.К.Маковская («Лютер»), Монасеиной («Лампада»). Якунчиковой панно на дереве - очень оригинальные вещи. Булатов (символический, большой холст) художественно. Может, еще кого забыл упомянуть. Из работ мастеров увлекают наших художников: Прадилла, Васнецов, Поленов, Тьеполо, Пастернак, Липгарт - более 10-ти эскизов, есть вещи прекрасные, Е.Д.Поленовой, моих 34 штуки, все только живопись. Рисунков и акварелей я не выставил.
Вчера открыта в Академии акварельная выставка - ничего особенного. Бенуа и Соколов вышли из этого кагала торгашей. Царит саврас Каразин да ретушер-жид Александровский, разумеется, кое-что есть Гефтлера, Сейтгофа и еще этюдов 10 наберется недурных, но вообще бездарно и старо.
На академическую выставку везут большой холст Семирадского и много холстов К.Маковского. Передвижная выставка, говорят, будет интересна, даже Куинджи ставит, сказывали, свой валаамский этюд 1865 г.
Будьте здоровы и поклонитесь от меня вашим рыцарям, с лучшими всем вам пожеланиями
И.Репин
21
27 января 1898 г.
Дорогая Мариамна Владимировна.
Большое Вам спасибо за Ваши любезные письма. Рубо нечего беспокоиться: он величина у нас известная, поместят его хорошо (насколько у нас можно). Покупка в музей - вопрос более сложный: и денег мало и комиссия по покупке несговорчива, но думаю, и здесь дело обойдется, если цена окажется не страшной. Скалой уже здесь, вот головорез! - Он невменяем (больной психически), но очень талантливый человек, ему надо простить. Что Шмаров? Передайте мой поклон всем нашим.
Как мне грустно, что этот сумасшедший юноша оскорбил Ашбе. Пожалуйста, передайте этому профессору, что глубоко уважаю его. И в напутствии Скалону я внушал ему отнестись с уважением к опытному профессору, и по возвращении его сюда я ужасался от его дикого поступка и нелепого поведения. По что делать - это больной. Он написал здесь дивный этюд.
продолжение ...
|
