Ах, как мило с Вашей стороны (как я люблю эту культурность в людях, а в женщинах она еще милее). - Вы сейчас же отозвались на мой успех в Лондоне. Но как мне стыдно! Ведь я уверен, что ничего моего нет в Лондоне и никакой медали мне давать там не за что. Не смешал ли «Свет» Лондона с Мюнхеном - там (тоже в Хрустальном дворце - ибо нельзя же немцам отставать) мои «Запорожцы» и портрет Фофанова. И я получил уже из Мюнхена несколько предложений от издателей иллюстрированных журналов - поместить оные там. Но ни о какой медали я не слыхал. А уж Вы пишете - «поднесли».
Весной Рубо приезжал сюда в Петербург и силой добыл и «Запорожцев» (я был против - не люблю я выставляться в Мюнхене) и Фофанова и еще портрет Нади с ружьем. Если бы была медаль, то меня, конечно, уведомили бы, хотя и не особенно обрадовали бы медалью. Ох, я уже так стар стал, что медаль меня уже не заставит прыгать от счастия. Скорей я готов прыгать как ущемленный от боли при известии о Ваших опять катастрофах - вот ужас! Да что это, за что судьба так безжалостно преследует Вас?!
Ну что это Вы спрашиваете, можно ли Вам писать картину - я готов Вас ... да приговаривать: пишите, пишите, пишите. Если только Вы здоровы. Ах вот еще, но это между нами: повлияйте хорошенько на Вистлера, чтобы он непременно к выставке что-нибудь привез. Ведь, знаете, он очень на худом счету в Академии; нам с Маковским пришлось выдержать такие любезные взгляды Совета!.. Ведь он: по живописи (III-я категория ) и по своим почтенным лотам уже отмечен был к исключению. Нам пришлось очень убеждать и уверять наших сочленов, что это человек способный и талантливый. А если и в эту выставку - мы его ждали к третьему экзамену - он не выставит ничего, нам придется прикусить языки. У меня духу не хватило поговорить с Вами перед отъездом на эту неприятную тему. Но ведь Алексею Георгиевичу я намекал, кажется, что необходимо же выставлять, чтобы знали члены Академии.
Благодарю Вас за все сообщения. А наша Вера все еще гостит у Мамонтовых, в Абрамцеве.
Желаю Вам благополучия и успехов.
Передайте мой поклон нашему Be - чуть не написал по старой памяти - ласкезу - Вистлеру теперь.
Ваш И.Репин.
Нас тут одолевают дожди и мешают уборке сена.
17
20 августа 1895 г. Здравнево
Дорогая Мариамна Владимировна.
Большое спасибо Вам за европейские сплетни Грабаря, они очень для меня интересны. Я и сам, в ответ на одно очень восторженное письмо из Мюнхена незнакомого мне русского художника, почти то же писал ему - как должны стоять теперь во мнении европейцев мои «Запорожцы». С точки зрения живописи англичанин прав, разумеется. Как, однако, шагнула теперь живопись в Европе! Назад тому год в «Историческом вестнике» один писатель разбирал всю мою деятельность как художника. Он разоблачал и совершенно уничтожал меня с идейной и нравственной стороны. И только со стороны живописи, заручившись, по его словам, компетентными мнениями специалистов, признавал за мною заслуги. И в самом деле, в кругу современных мне коллег я считался живописцем. Как мы были отставши! Теперь, я уже это хорошо знаю, далеко не та среда, не те взгляды на живопись; теперь и у нас интерес и понимание живописи растут не по дням, а по часам. Вся молодежь, начиная хоть с Грабаря-Храброго, иронически улыбнулась бы,
если бы какой-нибудь компетентный судья начал уверять их, что я первоклассный живописец. И я совершенно разделяю их взгляд на дело. Я все же художник и дитя 60- 70-х годов. Живопись, виртуозность отрицалась тогда как самый негодный порок. Выше всего ставилась идея, смысл, жизнь, жизнь картины, типичность, правда, историчность. Высшее и последнее откровение в искусстве мы находили в «Явлении Христа народу» Иванова. Гремел В.Г.Перов у нас и даже на Западе произвел впечатление. Жером производил сенсацию в Европе и расходился в фотографиях по всему нашему миру. Смерть Юлия Цезаря, Араб в степи, Гладиаторы считались идеальными картинами. Вы смеетесь? - Напрасно, знаете, в этой стороне искусства есть свой и большой смысл, и мне он представляется таким великим, что я даже не плачусь на судьбу, что принадлежу к этой старой школе.
Воскресить верно целую картину жизни с ее смыслом, с живыми типами, довести до полной гармонии отношения лиц и движение общего жизненного момента во всей картине - тоже задача громадная. Угадать и воспроизвести идеал, который грезится разумному большинству людей, живущих своими этическими и эстетическими потребностями высшего порядка! - Нельзя не отдать справедливости той отзывчивости и восторгу, каким современники сопровождали Чимабуе, Рафаэля, Микельанжело, Поль де Лароша, Каульбаха, Вотье, Кнауса - всякое общество по своим силам.
Теперь время поэзии красок, иллюзии тонов, гармонии сочетаний. Но люди, чем тоньше и развитее организация их, тем скорее устают они от повторения ощущений и требуют новых. Особенно голова, разум быстро заскучает от бездействия и потребует для себя нищи. И теперь мы уже видим, возникает архаическое искусство символизма и идей нового порядка. Но это больное психопатическое развлечение не всем по нутру. Как только оздоровление общества усилится, усилится и разумная потребность искусства реального, здорового, эпического, как во времена Гомера. Жизнь, свет, солнце, движение, драматизм всегда имели и всегда будут иметь за собою самый большой контингент потребителей. А большинство, особенно если оно разумно и здорово - великая сила.
Не будем же плакать, что последняя формация специалистов с презрением отворачивается от нас; был и на нашей улице праздник, и нас оценили по заслугам и слава богу. Да здравствует искусство во всех его видах и проявлениях, разумеется, исключая бездарного. В эклектизме лежит великий смысл творчества самой природы. И человечество чем разумней, тем с большим уважением относится ко всем эпохам своих предшественников, все это коллекционирует и назидается, и растет, и богатеет духовной жизнью. Для нас, работников, важно, чтобы лепта наша была собственная, искренно положенная в общую сокровищницу человечества, а не занятая у кого-нибудь в долг, взятая напрокат. Для потомства эти заимствования и повторения будут уж жалки и неинтересны.
Я очень радуюсь за Алексея Георгиевича, его усиленная деятельность непременно увенчается успехом, иначе не бывает.
продолжение ...
|
