Гуго Ганс - немецкий историк и публицист, автор книги «Перед катастрофой. Обзор царского государства. Очерки и интервью из русских столиц» («Vor der Katastrophe- Em Blick ins Zarenreich. Skizzen und Interviews aus den russischen Hauptstadten». Frankfurt am Main, 1904). Одна глава этой книги, посвященная Репину, публиковалась отдельно. В ней дается высокая оценка творчества художника и особенно выделяются его картины, посвященные революционным темам- Книга проникнута глубокой верой в час освобождения для «всех благородных и бедных, которым Репин и Толстой посвящают свои произведения».
Г. Г. ГЕ
4 февраля 1906 г.
1
Дорогой Григорий Григорьевич.
Ввиду эвакуации академической квартиры я на днях пришлю Ваш портрет. Повесьте и посмотрите, может быть, Вы разочаруетесь и отдадите его мне обратно. Вообще обсудите всесторонне.
А мне он показался нарядной вещью; есть нечто торжественное и незаурядное в общем выражении целой вещи.
Ах, извините - сорвался-таки: это не мое дело - самохвальство.
Вчера случайно встретил Вейнберга - комедия наша «Возмутительно» еще у него? Черкните, когда ему написать. А от Гнедича никакого слуха.
Писать ли Батюшкову? Отдали ли Вы комедию в печать? Отошлите, если это Вам нетрудно - все равно, это время глухое.
Если еще черкнете мне, то нельзя ли сообщить, кто будет на чтении из актеров.
Ваш И. Репин
2
После февраля 1906 г.
Дорогой Григорий Григорьевич.
По мере того как строится моя мастерская, я мысленно украшаю ее. Скоро буду перевозить сюда свои вещи. Вспомнил и о Вашем портрете (моей работы маслом). Если он Вам уже прискучил, то я за ним пришлю! А если Вы к нему привыкли, то я согласен уступить его Вам за 300 р. Постройка так дорого стоит, что это теперь пригодится. Если соберетесь к нам в Куоккала, помните среду (наш день).
С праздником - всего лучшего
Ваш И.Репин
3
21 ноября 1906 г.
Дорогой Григорий Григорьевич.
Спасибо, спасибо, сто раз за Ваше горячее, вдохновенное и очень дорогое для меня письмо. Вы меня так подняли и помогли взлететь на крутую гору, на которую я, спотыкаясь, карабкался".
Конечно и несомненно Вы правы во взгляде на идею картины - это и не должно быть иначе. Но я должен признаться, что былину перед картиной мне пришла в голову мысль рассказать Вам вовсе не с тем, что моя картина ее иллюстрирует. Я только хотел оправдать некоторых казаков в религиозном настроении и оправдать, что это настроение было свойственно душам лыцарей. и многие из них кончали схимой после всех варварских подвигов.
Относительно носового платка (хустка) могу показать Вам документ: именно, на галере, в костюме моряков, почти у каждого казака за пояс, с левого бока, заткнута хустка
Но Ваше письмо - это такой вдохновенный гимн моей картине! Я буду счастлив, если моя картина произведет на кого-нибудь такое восторженное настроение, какое мне дает Ваше письмо.
Жму крепко Вашу руку
И. Репин
4
13 октября 1911 г. Куоккала
Дорогой Григорий Григорьевич.
Ваша «Пляска мертвецов»7 на меня произвела впечатление. И страшно и не без поэзии. Оригинальный сюжет. Я опасался за публику, но она выдержала с захватывающим интересом...
Актеры Ваши молодцы: у них много жизни, страсти и уже большое умение играть. Но есть очень много унисонов - все одинаково скоро спешат, без оглядки, не считаясь со сценой и публикой... Особенно «Ласточка» Натальи Борисовны пострадала от излишней бойкости - торопни; а главное, от упущенных, проглоченных и брошенных - очень важных фраз, из-за чего пьеса осталась малопонятной и гораздо слабее, чем эта вещь в действительности: она обработана строго и с большим смыслом. Чем серьезнее будет сыграна, тем впечатление от нее будет комичнее и неотразимее. А театр Ваш мне очень нравится. Дай бог Вам успеха!
Ваш И. Репин.
Григорий Григорьевич Ге (1867-1942) - артист Александрийского театра и драматург. Репин написал два портрета Ге, в 1895 и пастель в 1899 году (собранно музея-усадьбы И.Е.Репина «Пенаты»).
ПИСЬМО от Г.Г.ГЕ к И.Е.РЕПИНУ
Ноябрь 1906 г.
Дорогой Илья Ефимович.
Вы дали мне лестное право высказаться относительно Вашей новой картины. Я должен был пережить новое ощущение и теперь, на бумаге, могу сделать это добросовестно.
Прежде всего я должен сказать, что ни одна Ваша картина, включая Грозного и «Дуэль», не произвела на меня такого ошеломляющего впечатления, как «Запорожцы» в новом варианте, с умирающим юношей. Это лицо меня преследует. Взмах волны, гладко взлетевшей на гребень, эта гармония могучего порыва природы с могучим порывом могучих, вольных людей - и на фоне их согласного, буйного полета бледное лицо умирающего с тихим угасанием жизни в глазах, во всем лице - это нечто поразительное, мною никогда еще невиданное... Вы не чувствуете, до какой Высшей степени поднялся Ваш гений, и, как мне кажется, хотите навязать этой чудной вещи что-то рассудочное, резонерское, елейно-благообразное. Так я чувствовал, когда Вы объясняли мне сюжет по-своему. Это уже не лирика в трагедии, это... это что-то мейерхольдовское... пришедшее позже того, как Ваша вдохновенная кисть безумно смело набросала правду жизни, ее трагедию. Вы объясняли, а впечатление во мне гасло... Я не решался тогда протестовать, т.к. не понимал своих ощущений.
Буря стонет, вольница поет, она мчится в одном полете с волнами, ветром, она упоена своей победой, среди награбленного добра, упоена своей волей - это гимн свободы... и на фоне его бледное лицо умирающего юноши... Разве это не жизнь, не правда, правда современная, а потому страшная, захватывающая... И вдруг мне говорят, что эти люди с циклопическими голыми спинами, эти отважные богатыри умилились, услыхав отходную... под бандуру... умилились до покаяния... И вот тот - перед награбленным добром, даже руки развел... дескать: «Что же это я наделал?».
продолжение ...
|
