У нас здесь две очень интересные выставки. Английская (удивительная по отделке и законченности и изяществу идей) и финляндско-русская, от которой веет новизной и свежестью. Первенствует Серов.
Будьте здоровы. Ваш И.Репин
22
23 декабря 1898 г. Академия художеств
Дорогая Мариамна Владимировна.
Спасибо Вам за Ваше чудное, поэтическое письмо, полное очарований зимнею красотою... Я могу отвечать Вам только прозой: чемоданы уложены, и мы скоро едем в те же края.
Наш академический экзамен вышел нынче огромный. Как ни грустно, но «пристрастие» действует и на художников. Обязательность эскизов дала чудесные результаты; было много очень хороших, в числе лучших - Де ла Вос. На 1-ю категорию 18, 2-ю 44, 3-ю 58, 4-ю 29 - итого 149 эскизов. Все это очень весело; на тему «Весна». В большом этюдном классе этюды вышли замечательные по силе, по размерам, по пластичности - очень подвинулись. В мастерской перевели 4-х. Особенно отличился Шмаров.
В мою мастерскую поступило еще 6 человек, так что и 2-е отделение теперь набито. Хорошо, что не все работают. Малявин забрался в этюдный класс и, в антрактах, «отката л» портрет с Грабаря-Храброго - чертовски! За его спиною во время работы стояла толпа. Грабарь как живой стоит, покачнувшись вперед, заложив руки в карманы. Написано поразительно широко и живо - впереди палитра - так хочется ее принять, совсем как живая и написана с небывалой еще в живописи лихостью.
Хорош также этюд Шретер и голова в этюде Де ла Вое. Хорош эскиз Голубина, символико-фантастический: весна прощается с зимой. Из остатков снега выделяется голова с плечами, и ее целует фантастическая фигура весны. Это на холсте, кругом далеко раскрытые реки и зеленеющие луга.
Прощайте, больше некогда писать. Прошу передать мой поклон Алексею Георгиевичу. Всего лучшего желаю Вам с Праздниками!!
Ваш И.Репин
Вера Васильевна хотела передать кое-что для Вас с нами до Двинска; но, вероятно, нашла другой способ, т.к. до сих пор ничего не было.
23
24 февраля 1903 г.
Многоуважаемая Мариамна Владимировна.
Давненько ничего не слышу о Вас и обрадовался Вашему письму. Спасибо за сообщение о Вас - жаль, что ничего художественного... А я еще вот на днях рассматривал с большим удовольствием фотографии с Ваших работ, какие у меня нашлись. И я невольно всякий раз думаю: если бы она не уезжала за границу, если бы работала скромно и сдержанно в своем черном тоне - инвалидов, моряков и др. - М.Веревкина была бы уже крупным именем оригинального художника. О, женщины!..
Алексей Георгиевич тоже - за такой маститый срок совершенствования себя в искусстве мог бы что-нибудь прислать сюда, показать... О, самолюбие!.. Нет, не рычаг, которым Архимед и пр., как сказал некто; а тормоз для искреннего проявления человека.
Напрасно г. Бюхтгер думает удовлетвориться скромной и тяжелой ролью учителя рисования в России, после европейской свободы художника - бросит, сбежит. Но если он очень желает этого, то должен подать прошение в Совет Академии художеств; и звание, я думаю, он получит легко. Труднее получить место. Тут придется подождать... Теперь громадная конкуренция; молодых художников масса!.. И хорошие места предпочтительно отдают окончившим у нас педагогические курсы министерства народного просвещения (при Академии художеств).
Посылаю Вам свое последнее произведение пера, из которого Вы увидите, что я теперь уже один из тех старичков, которые всем известные истины записывают, печатают и выдают за свои собственные сочинения. И в живописи я моложусь, как все старички. Написал пару молодых людей, гуляющих по берегу Финского залива. Время первых заморозков моря, когда низовой ветер подымает воду и играет, ломая льдины. Это забавляет молодых людей, а стариков-художников смелость эта удивляет настолько, что они пишут на эту тему картину. А публика наша настолько еще молода, что поражается этим невозможным событием в картине и видит, что это неспроста, что тут кроется глубокая аллегория. И меня за эту аллегорию то бранят, то порицают, то презирают.
Кардовский приглашен к нам в профессора.
У нас теперь сезон выставок. Жаль, Вас нет; вот бы мы наспорились! Столько предлогов... Кланяюсь Веласкез-Вистлер-Гойя-Зулохюс'у . Будьте здоровы.
Ваш И.Репин
P.S. Вы гуляете ins Grime, а я, так же скромно, гуляю ins Weisse на лыжах, по Финскому заливу. Отсюда и произошло мое знакомство с чудесами северного моря зимой, которыми я нежданно-негаданно ошарашил нашу публику самой невероятной фантастической картиной. Сидя вечно в своих и чужих квартирах, прокуренных табаком, они одичали как затворники и не верят в возможность моей картины в природе.
24
5 октября 1903 г.
Дорогая Мариамна Владимировна.
Нет, не воевать - мириться с Вами я желал бы. Вы меня очень обрадовали известием, что Явленский наконец выставил. Как бы я был рад видеть хоть бы фотографичсский снимок с его вещей: ничего, что они, как исключительно красочные, по Вашим словам, задачи - потеряют. Все же в фотографии (в Мюнхене снимают образцово) можно видеть гармонию общего и очарование полотен. Одолжите - пришлите!
В Академии по-старому, начались занятия. Рубо явился только на экзамен (приемный) и отпросился на полгода, кончать свою панораму - Севастополь 1855 г. Несчастная мастерская опять без руководителя...
Кардовский официально числится моим помощником, в отделении моей мастерской (лично у меня 60 учеников, двойной комплект, больше не помещается - каждый день я отказываю). У Кардовского человек. Преподает он очень хорошо. Самое дрянное, анархическое сборище полубездарностей он сумел в короткое время дисциплинировать и увлечь искренно в искусство. Рубо ему же поручает свою мастерскую; но это еще не прошло через Совет.
продолжение ...
|
