Галина Прибульская. "Репин в Петербурге"
Приехав в 1867 году на каникулы в Чугуев и особенно остро почувствовав контраст между духовной жизнью в столице и глухой провинции, Репин писал Прахову: «Помните, как мы сидели на досках разбившейся барки у залива, маленькие волны плескали у самых ног наших, Вы говорили тихо, внятно, и все эти вечера - какие-то торжественные сны».
Адриан ввел Репина и еще нескольких друзей в свою семью. Так из большого кружка выделилась более тесная группа, которая стала собираться в доме Праховых.
Жили они на самом верхнем этаже, в небольшой уютной квартире в доме № 81 у Вознесенского моста, обращенном своими фасадами на Екатерининский канал и Вознесенский проспект.
Мать Прахова Евдокия Васильевна, рано овдовев, оказалась во главе большой семьи. С помощью своего брата Иосифа Васильевича Полубинского она воспитала четырех сыновей, двух дочерей да еще четырех племянников. Радушная хозяйка, она была приветлива ко всем, кто приходил к ее детям.
Дом был всегда полон молодежи. Особенно притягивал семейный очаг тех, кто жил в меблированных комнатах вдали от близких и дома. А такие среди друзей Прахова преобладали.
Но больше всего привлекала молодежь в доме Праховых атмосфера насыщенной интеллектуальной жизни, которая была типична для кругов передовой русской интеллигенции. Здесь Репин впервые читал нелегально распространявшийся в России герценовский «Колокол». Здесь он знакомится со статьями Белинского, Добролюбова, Писарева, Чернышевского. Читались тут и рассказы Глеба Успенского, стихи Некрасова.
А по воскресеньям квартира Праховых преображалась. Выдумкам не было конца: традиционные шарады, живые картины, домашние маскарады - молодежь умела повеселиться.
Адриан познакомил Репина со своим старшим братом - Мстиславом, к тому времени уже окончившим университет. В 1861 году, будучи еще студентом, Мстислав принял деятельное участие в студенческих волнениях, за что был заключен на два с половиной месяца в Петропавловскую крепость.
Мстислав рассказывал о том, что там, в тюрьме, студенты сочинили целую оперу в стихах, осмеивающую правительство, и распевали ее на церковный лад. Вскоре Репин уже знал наизусть эту оперу, и, когда по воскресеньям приходили друзья Мстислава, он вместе с ними весело пел эти куплеты: «Придите, братие, братие, братие, и совет составим, как давить нам просвещение, как искоренять науку».
Частыми гостями в доме Праховых были друзья Мстислава Викторовича: только что получивший звание профессора, молодой ученый Дмитрий Иванович Менделеев и недавно окончивший университет в Германии со званием доктора философии и магистра словесности П.А.Висковатов, знаток русской и славянской литератур. Здесь Репин познакомился и с одним из ниспровергателей академической системы образования, выступавшим на страницах журналов «Искра» и «Русское слово» поэтом Д.Д.Минаевым, автором переводов из Байрона и Данте.
Казалось бы, странно было видеть среди друзей Прахова известного поэта А.Н.Майкова, который уже давно пережил свои демократические увлечения и забыл те годы, когда он был одним из друзей Белинского и петрашевцев. В то время он уже придерживался диаметрально противоположных взглядов, став одним из сторонников теории искусства для искусства. Близость А.Н.Майкова с М.В.Праховым возникла благодаря общему увлечению Древнерусской литературой. Знаток древнерусской литературы, Прахов очень помог ему в переводе «Слова о полку Игореве». Сам Прахов, окончив блестяще историко-филологический факультет Петербургского университета, отказался от всех предлагаемых ему лестных должностей и предпочел скромное место учителя русского языка и словесности в гимназии. Это оставляло много свободного времени, которое он посвящал науке.
Человек огромной эрудиции, одаренный высоким поэтическим чутьем, он с одинаковым блеском переводил как стихи Гейне, так и персидские песни Гафиза. По словам А.Н.Майкова, «Прахов, как никто другой, забирался всегда в самую глубь, самую святая святых поэзии изучаемых им народов и отдельных поэтов, древних и новых. Такого понимания ни до него, ни после него никогда и ни в ком не встречал».
Влюбленный в литературу и искусство, демократические тенденции которых высоко ценил, он считал себя счастливым, если мог приобщить к ним и молодежь.
Благодарную аудиторию он нашел в лице друзей своего брата. Он видел их стремление к знаниям и с радостью делился с ними всем, что знал и любил. Прахов снабжает их книгами. Он читает им новый роман Тургенева «Дым», знакомит их с поэзией Байрона и Гейне, с русскими былинами.
«Бывало, придет он к нам, - вспоминает Антокольский, - начнет рассказывать о чем бы то ни было - об истории, об искусстве, о поэзии... все слушаем с одинаковым интересом... Настанут сумерки, ночь смотрит уже в окна, а нам боязно вспомнить, что пора свет зажигать... Его беседы были просты и ясны: благодаря ему я понял высокое назначение искусства».
Репин особенно привлек внимание Мстислава Викторовича «своей ненасытной жаждой знаний, готовностью без устали слушать и своей влюбленностью в искусство». Чувствуя незаурядные способности молодого художника, Прахов понимал, как не хватает ему образования, зачастую даже самых элементарных знаний. И он не только читает ему вслух стихи Пушкина, Лермонтова или свой труд о «Слове о полку Игореве», но помогает ему в занятиях по истории, истории искусства и русскому языку, готовит его к академическим экзаменам. Адриан в то же время занимался с Репиным географией и немецким языком.
Вероятно, и Прахову было интересно общение с этим юношей. Он видел, как тот взрослеет, как у него появляется собственный взгляд на вещи. Ему становится интересно слушать Репина. Когда А. Н. Майков закончил свою поэму «Бальдур», Прахов предлагает прочесть ее Репину и Антокольскому с тем, чтобы узнать их мнение.
продолжение...
|
