Галина Прибульская. "Репин в Петербурге"
Теперь в Петербурге надо было подумать о постоянном жилье. Чтобы как-то продержаться хотя бы первое время, следовало найти что-то очень недорогое. Утром Репин вышел из дома, чтобы отправиться на поиски. Но его как магнитом потянуло в сторону Невы. Долго стоял он на набережной, у сфинксов, глядя как завороженный на величественную панораму невских берегов, на здание Академии художеств.
Затем направился к Малому проспекту, где, как ему сказали, можно было снять комнату подешевле. На воротах одного из домов он увидел объявление, обещавшее что-то подходящее. Поднявшись на четвертый этаж, Репин очутился в скромной квартире архитектора Александра Дмитриевича Петрова. Хозяина не было дома.
Жена его, Настасья Петровна, провела Репина в маленькую, расположенную на мансарде комнату со сводчатым потолком и небольшим окном. Комната Репину понравилась и, немного поторговавшись, он согласился на ежемесячную плату в пять с полтиной.
В тот же день Репин перенес к Петровым свой багаж, состоявший из одного, но туго набитого чемоданчика. На столе появились привезенные из Чугуева краски. Репин был счастлив: эта скромная обстановка уже как бы приобщила его к долгожданной студенческой жизни.
Знакомство с хозяином квартиры состоялось через несколько дней. Репин ожидал увидеть важного господина, но «на пороге появилась робкая фигурка в халатике с меховой оторочкой, рыжего, с бородкой, очень скромного симпатичного человека». Таким он вспоминал Петрова долгие годы спустя в «Далеком близком». Петров очень сердечно отнесся к своему юному постояльцу.
Глядя на него, он, вероятно, не раз вспоминал свою молодость, полную надежд и мечтаний, и стремился помочь одинокому юноше хотя бы советом.
Ученик известного архитектора Александра Брюллова, Петров мечтал о широкой строительной деятельности. Однако, окончив Академию художеств, он попал в захолустную Вятку, где служил в скромной должности губернского архитектора. Петров пытался получить за свои проекты звание академика, но ему не повезло. Он вернулся в Петербург, чтобы стать расчетчиком конструкций и составителем смет для чужих проектов.
К моменту знакомства с Репиным Петрову было всего сорок два года, но он казался человеком рано состарившимся, потерявшим надежды и тяготившимся нелюбимой работой. Ее было много. Большой деревянный стол в его тесном кабинете постоянно был заполнен чертежами и стопками бумаги, исписанной цифрами.
«Чем больше я знакомился с этим скромным рыжим человечком, тем большим уважением проникался к нему. Бедность его в материальном отношении была ясна, но она уходила далеко от него, в фон, он полон был глубокой серьезности - понимания самых важных явлений жизни... Он казался "не от мира сего..."» - вспоминал впоследствии Репин.
Петров был первым, к кому Репин обратился за советом и помощью в начале своей петербургской жизни. К нему Репин приносил свои этюды и наброски, сделанные еще до поступления в Академию, и внимательно выслушивал замечания. Петрову Репин обязан и своим первым знакомством с «Илиадой» и «Одиссеей» Гомера, до конца жизни остававшимися его любимыми книгами.
Доброта и участие семьи, с которой судьба случайно свела Репина, сумели скрасить первые месяцы жизни в чужом городе и даже поддержать в минуты отчаяния и неверия в свои силы.
Репин полон желания учиться, познать все... Но это горячее стремление, надежды, уверенность вдруг сменяются страхом. Какой безумный шаг он сделал! Ведь ему не выдержать экзаменов. Не лучше ли поскорее вернуться домой? Таким, полным надежд и в то же время смятенным, он выглядит и на автопортрете, сделанном 2 декабря 1863 года на маленьком картончике: широко раскрытые глаза смотрят пытливо и как-то испуганно.
Сомнения его разрешил Петров. «Нет, батенька, нет, ведь вы самое важное в жизни вашей сделали: вы Рубикон перешли», - произнес он торжественно в ответ на вопросы будущего художника. Но Репин и сам «в глубине души чувствовал, что ни за какие сокровища не вернулся бы домой из Питера».
...И вот он впервые открывает массивную дверь в Академию. Строгая тишина парадного вестибюля охватывает его. Молчаливо глядят на него стоящие среди колонн белые статуи.
«Конференц-секретарь Ф.Ф.Львов», - гласит табличка на одной из дверей. Набравшись смелости, Репин входит в кабинет...
Разговор со Львовым быстро охладил пыл молодого художника.
«Ах, в Академию? Да где вы готовились? Ах, вот эти маленькие рисуночки? Ну, вам еще далеко до Академии художеств. Идите в рисовальную школу: у вас ни тушёвки, ни рисунка нет еще... Здесь, в Академии художеств, вас забьют, тут вы не знаете, какие силачи сидят. Будете вы пропадать на сотых номерах! Куда вам... Идите, идите... Приготовьтесь, тогда приходите». Пришлось послушаться.
В декабре 1864 года Репин поступил в рисовальную школу. Школа рисования Общества поощрения художников «на Бирже» помещалась в здании южного пакгауза, обращенного фасадом к Неве и Дворцовому мосту (ныне Университетская набережная, 1). Здание принадлежало тогда департаменту таможенных сборов.
Школа была открыта здесь еще в 1839 году по инициативе директора Военно-топографического депо и заведующего воскресными рисовальными классами при Технологическом институте К.X.Рейссига.
Увидев, какой огромный интерес вызывают рисовальные классы у петербургских мастеров художественного ремесла, Рейссиг сумел убедить Министерство финансов в необходимости создания школы, которая могла бы помочь мастерам-резчикам по дереву, граверам, лепщикам овладеть специальными художественными приемами, расширила бы их художественный кругозор.
В отличие от Академии художеств здесь могли учиться все желающие, независимо от их возраста и образования. Поступали в школу без экзамена, достаточно было внести годовую плату - 3 рубля. Это было общедоступное заведение. Здесь могли заниматься также и те, кто хотел впоследствии поступить в Академию художеств.
продолжение...
|
