Галина Прибульская. "Репин в Петербурге"
Собирались в гостиной, большие окна которой выходили на Университетскую линию. На стенах этой комнаты висели картины художников - друзей Менделеева и работы Анны Ивановны. На столиках лежали альбомы с репродукциями, присылаемые для просмотра художественными магазинами. В самой большой комнате - столовой - гостей ожидали чай, бутерброды, фрукты. Несмотря на то что у Менделеева собирались художники различных направлений, постоянно споривших между собой, симпатии хозяина дома были на стороне передвижников. Они платили ему взаимной привязанностью. Менделеев был одним из немногих, которых передвижники приглашали на свои традиционные ежегодные обеды в ресторане «Донон» у Певческого моста (Мойка, 24) по случаю открытия выставок.
Кроме художников на менделеевских «средах» бывали друзья ученого - профессора университета Н.Н.Бекетов, Н.А.Меньшуткин, А.А.Иностранцев, Ф.Ф.Петрушевский... Когда речь заходила о технологии живописи, часто на помощь художникам приходили университетские друзья Менделеева. Здесь, в кабинете Менделеева, и в примыкающей к нему лаборатории университета (вход в которую был из квартиры) изучались свойства красок. Физик Петрушевский сам увлекался живописью, и именно тогда у него возникла мысль написать книгу о красках - «Краски и живопись».
Д.И.Менделеев знал Репина еще учеником Академии, встречая его в доме Праховых. Затем Репин на многие годы оставляет Петербург, и они не видятся. Но если мы заглянем в архив Менделеева, то увидим, как внимательно он следит за каждой новой картиной Репина, делая пометки в каталогах передвижных выставок и собирая в своем альбоме фотографии с наиболее понравившихся ему произведений художника. Когда же Академия наук забаллотировала Менделеева при выборах академиков, то Репин немедленно послал ему сочувственное письмо. К сожалению, письмо это, отправленное из Москвы, не сохранилось, и мы не знаем его содержания. Судя по ответу Менделеева, Репин принял это событие близко к сердцу и откликнулся с присущей ему горячностью.
«Мне действительно теперь приходится получать много писем и депеш, - писал Менделеев Репину, - ...но то, что написали вы, Илья Ефимович, дало иное чувство, непосредственное, точно пожаловала красавица. Усталому, мне скоро надо будет отдохнуть от груза, наваленного теперь на меня, от упора сил в мою точку - мне все же жутко. Приеду в Москву и с радостью обниму вас».
И вот Репин в Петербурге. Он - непременный участник менделеевских «сред». «Ах, какой это был разносторонний человек и вот уже истинно гениальный. Бывало, с самыми неразрешенными вопросами бежишь к нему... Что это за оригинальная голова», - вспоминал уже в старости Репин.
Незадолго до этого Эдинбургский университет присвоил Менделееву звание доктора, и тогда же Репин пишет акварельный портрет ученого. Он сидит, чуть сгорбившись, с раскрытой книгой в руках. Рядом, на столике, два толстых фолианта. При взгляде на изображение не возникает сомнения, что здесь изображен ученый. И не только потому, что он одет в средневековую университетскую мантию и берет, в которые, по традиции, облачали вновь посвященного. Главное в портрете - лицо Менделеева, его сосредоточенный, напряженный взгляд, говорящий об интенсивной работе мысли.
По четвергам гости собирались у Репина. В первые годы после переезда в Петербург вечера эти были многолюдные и веселые. Обычный круг гостей - художники, и естественно, все вертелось вокруг вопросов искусства. Часто Репин по старой памяти устраивал рисование. Кого-нибудь из гостей усаживали позировать. Живой, всегда улыбающийся, он был неистощим на выдумки. Иногда вдруг Репин поставит живую картину. Однажды, как вспоминает А.И.Менделеева, решили изобразить в лицах «Грешницу» Семирадского. Сама она, пышноволосая блондинка, и была «грешницей». Достали светло-розовый шелковый кафтан, сшитый для модели, с которой предстояло писать сына Ивана Грозного, надели на Менделееву задом наперед и закололи по ее фигуре. Волосы «грешницы» были распущены и украшены жемчугом и виноградом. Христа изображал Дубовской в белокуром парике. Толпу - гости и дети. Репин радовался больше всех и уверял, что главные фигуры в картине лучше, чем у Семирадского.
На масленицу Репин устроил костюмированный вечер. Встречали гостей хозяин в украинском костюме, по привычке покручивая свои усы, и его миниатюрная жена, одетая русской крестьянкой. Прибыли Морская царевна - А.И.Менделеева и монастырский служка - В.М.Максимов. А вот уже весело отплясывают одетые в костюмы финских крестьян С.Н.Крамская и М.К.Клодт. Тут же у мольберта сидит К.А.Савицкий, в смешной шляпе, с огромным красным галстуком, - он рисует карикатуры и раздает их своим персонажам на память о веселом вечере. Разъезжаются поздно, за полночь.
А в семь часов утра Репин снова в своей мастерской. Только что на выставке появилась его картина «Не ждали», а на мольберте уже стоит начатая еще в Москве картина «Иван Грозный».
Здесь, в мастерской, он воспроизводит обстановку покоев царя. Специально сшиты костюмы. Репин сам кроил и черную, похожую на подрясник одежду Грозного, и синие штаны царевича.
Как обычно, Репин тщательно подбирает натуру для каждого из персонажей. Изображений Грозного сохранилось очень мало. Но в представлении Репина образ уже сложился. Нужна лишь подходящая натура. Как правило, одним человеком Репин не ограничивается. Для каждого персонажа ему позируют несколько человек.
Принято считать, что Грозного он писал с художника Г.Г.Мясоедова. Действительно, существует великолепный этюд, где Мясоедов чуть ли не доподлинно перевоплощается в Ивана Грозного. Однако кроме Мясоедова позировали и другие. Часто свои модели Репин выискивал прямо на улице. Так, на Литовском рынке, на Офицерской улице, увидев чернорабочего, лицо которого напомнило ему царя Ивана, он тут же на улице стал писать... Гуляя на Васильевском острове, художник встретил человека, глаза которого ему опять «напомнили» глаза царя. Он пошел за ним... Где-то на окраине города человек остановился. Тогда Репин подошел ближе, посмотрел пристально ему в глаза, затем быстро побежал домой, в мастерскую, и бросился к картине, чтобы запечатлеть увиденное.
продолжение...
|
