на главную страницу            

   На главную    

   Биография

   Живопись

   Иван Грозный   
   Крестный ход   
   Запорожцы   
   Портреты   
   Приплыли   

   Графика

   О рисунках

   Лев Толстой

    Воспоминания 

   Арт критика:    

   Шер   
   Бенуа   
   Иванов   
   Грабарь   
   Волынский   
   Кириллина   

   В "Пенатах"

   Репин и ТПХВ

   Репин в Питере

   Письма Репина

   Статьи Репина

   Приложение

   Публикации

   Хронология

   Фото архив    

   Гостевая

   Музеи

Илья Репин

   Илья Репин
   1880-е годы

Илья Репин

   Илья Репин
   1910-е годы
   
  
   

Воспоминания
о Илье Репине

Е.Д.Стасова
А.Н.Бенуа - 2 - 3
И.Я.Гинцбург
Л.А.Шевцова-Споре - 2 - 3 - 4
В.П.Зилоти
Н.А.Касаткин
К.А.Коровин
Н.П.Сычев - 2 - 3
Б.В.Асафьев (Игорь Глебов) - 2 - 3 - 4
А.А.Куренной - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9
Н.Ф.Роот - 2
В.Н.Попов
А.П.Хотулев
Ф.В.Сычков
Н.И.Гумалик
И.Я.Билибин - 2
Б.А.Фогель
М.И.Тоидзе - 2
М.С.Туганов
М.Д.Бернштейн
Г.П.Светлицкий
Е.М.Чепцов
Я.А.Чахров
Н.Я.Борисов - 2 - 3 - 4
С.И.Фролов
П.К.Лихин - 2
С.М.Прохоров - 2
М.П.Бобышев - 2 - 3
Я.А.Троупянский
Л.Ф.Овсянников
М.И.Курило
М.И.Авилов - 2
И.И.Мозалевский - 2
А.В.Стаценко
А.А.Битнер
Б.А.Садовский - 2
Н.Г.Руновский
С.О.Грузенберг - 2
М.А.Керзин - 2
И.М.Карпинский - 2 - 3
М.Я.Паур
Д.И.Похитонов
А.В.Григорьев
П.А.Радимов
П.Е.Безруких - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7
А.Людекен
С.А.Белиц
К.Е.Миесниек - 2
В.Ф.Булгаков - 2
М.К.Тенишева
И.А.Владимиров - 2
С.Яблоновский
В.В.Воинов - 2
И.М.Карпинский - 2 - 3

   


И все же я решил пойти посмотреть, как работают ученики в репинской мастерской и у Маковского, и тогда окончательно решить, у кого остаться учиться. Пошел я сначала в репинскую мастерскую. Поднявшись по лестнице (дверь в мастерскую была открыта), я увидел, что возле входа, спиной к открытой двери и ко мне, сидел И.Е.Репин и делал указания ученику на недостатки в его этюде. Я слушал, смотрел на натуру и этюд и сравнивал. Мне показалось, что действительно надо эти ошибки исправить, что Репин совершенно правдиво и искренне все указывает ученику. Вероятно, я подымался по лестнице очень тихо, потому что, когда я стал за спиной Репина, чтобы послушать, то он не обернулся и продолжал делать указания ученику.
Я Репина раньше никогда не видел даже издали, а увидев и услышав его здесь, мне захотелось иметь шапку-невидимку, чтобы выслушать все, что он будет говорить другим ученикам, и увидеть, какие будет делать исправления в их этюдах. Я следовал за Репиным, как тень, так, чтобы не попадаться даже сбоку в угол его зрения. Как только поднялся Илья Ефимович от этого ученика и перешел к другому, то и я стал за его спиной. Так как для поправки этюда Илья Ефимович садился на место ученика, а ученик становился за его спиной, а я за учеником или рядом, смотря по расстоянию, то мне удалось вслед за Ильей Ефимовичем обойти всех учеников, посмотреть их работы и прослушать его замечания относительно их недостатков. Когда Илья Ефимович кончил поправлять этюд последнего ученика, встал и обернулся, чтобы уходить, то невольно я оказался с ним лицом к лицу. Илья Ефимович спросил меня: «А вы что?» Я говорю ему: «Я пришел просить вас, чтобы вы разрешили мне поступить к вам в студию». - «Как ваша фамилия?» - «Куренной». - «А, помню. Мне ваш этюд нравится, а картина не нравится». Я отвечаю: «Мне и самому не нравится». - «Что ж, садитесь и работайте».
Все мои сомнения исчезли как дым, и я пошел домой за холстом и красками. Так как товарищи приводили уже к концу свои этюды, то я решил взять холстик небольшого размера, нарисовал контур синим карандашом и начал не спеша писать. Натурщик сидел на ковре, на красивом фоне. Этот этюд сохранился у меня до сих пор. Я успел написать его только до половины.
Во время работы над этюдом подходил Илья Ефимович и ко мне. Очень внимательно смотрел с моей точки, делал очень веские замечания, но какие, я не помню.
Зато замечания относительно рисунка с натурщицы запомнил навсегда.
Надо сказать, что я поступил в Академию художеств уже хорошо подготовленным. Насколько именно, можно судить по тому, что у Васнецова я работал как помощник в исполнении фигур. В лето перед отъездом в Академию художеств я написал во Владимирском соборе с картонов В. Васнецова, которые находятся в Третьяковской галерее, три потолка, восемь на пятнадцать аршин каждый. На них были изображены: Христос на кресте, которого несут ангелы; бог-отец, сидящий в белой одежде, и ангелы по бокам его; молодой Христос, сидящий во славе, и вокруг него - лев, орел, бык и ангел. Все три потолка были написаны в три месяца, по сто рублей за каждый, краски - Васнецова. На заработанные деньги я и смог поехать учиться в Академию художеств.
В Академии я получил серебряную медаль за рисунок одновременно с тремя серебряными медалями за классные работы масляными красками и карандашом, да и на выставке мой этюд имел успех у публики и между художниками.
Вот поэтому я и нарисовал в мастерской Репина полусидящую обнаженную натурщицу, что называется, «с блеском и треском», припомнивши, вероятно, штрихи на жульеновских рисунках, на которых меня начинали учить и которые я копировал, штрих в штрих, больше года. Или же я вспомнил «иковские» рисунки с натурщиков, висевшие в натурном классе Академии художеств, которые были не хуже жульеновских; на фоне штрихи были в четверть аршина длиной (восемнадцать сантиметров), на теле же по формам тела проложены. Товарищи подходили и хвалили, одобряли мое мастерство. Но вот вошел Репин, начал обход. Дошла очередь и до меня. С быстротой молнии он взглянул на мой рисунок и на меня и говорит: «К чему эти штрихи? Что они выражают? Надо изучать натуру просто». Ушел дальше к другим ученикам. Меня это даже как-то не огорчило, а скорее удивило: товарищи хвалили, а выходит, что они ошиблись или были неискренни со мной. Я был даже рад происшедшему, так как на собственном опыте убедился, что Илья Ефимович искренне поправляет работы своих учеников и говорит то, что должен говорить профессор, а такой великий художник тем более. Взглянувши на свой рисунок с точки зрения Ильи Ефимовича, я также молниеносно увидел правоту его слов и удивился его прозорливости. Я действительно не изучал, то есть не задавался целью изучать натуру, а мастерил; была задача сделать под мастера. И подобная прозорливость, как бы чтение мысли своего ученика, понимание того, что думал и что преследовал ученик в своем этюде или рисунке, меня удивляла в нем не раз и впоследствии.
Мы все рисовали, имея в запасе французскую булку для стирания рисунка. Я, по уходе Ильи Ефимовича, тотчас стер весь карандашный рисунок сначала белым хлебом, а затем и резинкой. Когда он на обратном пути шел мимо меня к выходу и увидел мой рисунок стертым, то воскликнул: «А, чисто вытерли», - и ушел.
Я же начал рисовать по-ученически, со всей строгостью, свойственной молодости при изучении натуры. Зато при следующем посещении Илья Ефимович мой рисунок удостоил одобрения: «Вот это другое дело».
Дальше с этим же рисунком натурщицы у меня произошло то, что заставило меня удивляться. Как я раньше сказал, модель полулежала, так что ноги ко мне ближе были, а фигура с головой немного уходила от меня, но ракурс был почти незаметен, ноги лежали так, что мне одной ноги вся подошва была видна. Подошел Репин, взял у меня карандаш и эту ногу немножечко увеличил контуром тонким, очень определенным и чистым (графично). Я понимал, что в ракурсе эта нога должна быть немного больше, но сколько я ни смотрел, сколько ни проверял, мне казалось, что моя нога была нарисована такой величины, как ей должно быть. Рисунок был уже оттушеван. Я осторожно, со всей тщательностью, чтобы не обидеть профессора, вытер поправку И.Е.Репина и восстановил ногу в прежней величине. На другой день Илья Ефимович подошел ко мне, взял мой карандаш и опять нарисовал ту же ногу точь-в-точь такой величины, как и раньше была им нарисована. Каждый понимает, что когда человека любишь за его искусство, то веришь ему во всем и в его поправку веришь, но раз пришел учиться, то хочется доискаться причины и увидеть так, как учитель видит, и поэтому может каждый себе представить, что ученик, уже художник (со званием от Академии художеств) и столько раньше работавший под руководством таких величайших художников, как М.А.Врубель, Н.Н.Ге, В.М.Васнецов, пустил все средства для проверки своей ошибки в величине ноги натурщицы, хотя и очень назначительной. Можете также представить себе все, что если я вторично стер поправку профессора, то с какой тщательностью я заретушировал эту реставрацию, чтобы не обидеть и не восстановить против себя своего профессора (я был очень опытен в реставрации, так как несколько лет зарабатывал себе средства к существованию реставрацией под руководством профессора А.В.Прахова и М.А.Врубеля в Кирилловской церкви). Мое удивление не имело границ, когда Репин и в третий раз подошел ко мне, взял у меня карандаш и нарисовал ножку натурщицы точь-в-точь такую же, как и раньше, и по тому же месту, молча, так же, как и в предшествующие разы, как будто по кальке величину определял.

продолжение ...


   Реклама:
   » 

"В "Художественном журнале" меня охарактеризовали как ремесленника живописи, которому решительно все равно, что бы ни писать, лишь бы писать. Сегодня он пишет из Евангелия, завтра народную сцену на модную идею, потом фантастическую картину из былин, жанр иностранной жизни, этнографическую картину, наконец, тенденциозную газетную корреспонденцию, потом психологический этюд, потом мелодраму либеральную, вдруг из русской истории кровавую сцену и т. д. Никакой последовательности, никакой определенной цели деятельности; все случайно и, конечно, поверхностно... Не правда ли, похожа эта характеристика?.. Что делать, может быть, судьи и правы, но от себя не уйдешь. Я люблю разнообразие." (Из письма Репина М.Федорову, 4 мая 1886 г.)

* * *

www.ilya-repin.ru, Илья Ефимович Репин, 1844-1930, olga(a)ilya-repin.ru

Rambler's Top100