По совету Шмакова и в его сопровождении Татьяна Ильинична отправилась в Выборг и там обратилась к губернатору с просьбой о содействии. Губернатор, обсудив дело, послал негласно в «Пенаты» чиновника, который, при участии Шмакова, произвел раздел наследства Репина. Раздел производился посредством жеребьевки, и поэтому ценные работы Репина достались в большом числе каждому из наследников. У Юрия Ильича, например, еще в 1950 году были целые рулоны картин и рисунков.
Непосредственно после раздела в выборгском художественном музее была устроена выставка картин Репина. Сколько помню, главным образом были картины, отошедшие при разделе к Язевой. Особенно мне запомнилась одна - портрет священника в ризе, на которой бесподобно играл луч солнца. Почти все произведения, бывшие на этой выставке, ушли за границу, значительная часть - в Соединенные Штаты Америки.
Последняя большая работа Репина - картина «Гопак» - была написана на линолеуме. Бывало и ранее, что Репин пробовал писать на линолеуме. Но раньше употребление линолеума было просто экспериментом, теперь же, в конце жизни, недостаток средств заставлял Репина заменять дорогостоящий холст линолеумом, иной раз старым и полувысохшим. На таком, по-видимому, старом линолеуме, материале совершенно не подходящем для большой картины, и был написан «Гопак». Впоследствии этот линолеум дал труднопоправимые изломы. Никто из близких не заботился о создании престарелому мастеру сколько-нибудь сносных условий для творческой работы. Усталый и ослабевший художник все чаще говорил окружающим и знакомым о своей близкой смерти. В одну из «сред», гуляя с гостями по саду, Репин подвел их к месту своей будущей могилы и здесь сделал устное завещание относительно картины «Гопак» и памятника. Он высказал пожелание, чтобы после его смерти здесь, на его могиле, было поставлено его скульптурное изображение. Говоря об этом, Илья Ефимович оживился и захотел показать желаемую им позу. Он поднялся на самое высокое место и встал во весь рост, слегка отвернув корпус в сторону и вытянув правую руку. Случившийся среди гостей фотограф тут же снял с него фотографию. К сожалению, эта фотография была впоследствии уничтожена. Затем, обратившись к гостям, Репин сказал, что заботу о постановке памятника он поручает своей дочери Вере Ильиничне и для этой цели завещает ей картину «Гопак», которую он оценивает в один миллион марок. Картину эту Вера Ильинична должна будет, после его смерти, продать, четыре пятых из вырученных от продажи денег она может взять себе в награду за хлопоты, «чтобы она могла жить безбедно», как он выразился, а одна пятая должна пойти на оплату памятника. Прошли годы, две войны, Вера Ильинична, покинув «Пенаты», очутилась одна в Хельсинках, и тут только стала ее беспокоить мысль, что она еще не выполнила завещанное ей отцом дело. В декабре 1947 года Вера Ильинична, увидев, что сама не сумеет ничего сделать, обратилась ко мне с просьбой помочь ей осуществить желание Репина. Подумав, я предложил ей обратиться с этой просьбой в Союз русских художников, членом которого она состояла и председателем которого был я. Было гораздо удобнее хлопотать от лица общества, чем частному лицу. Вера Ильинична вполне согласилась с моими доводами и через несколько дней пришла ко мне в ателье, куда я пригласил зайти также и секретаря Союза художников С.М.Румбина. Вера Ильинична написала просьбу о содействии, которую я и секретарь заверили.
Правление Союза русских художников поручило мне начать хлопоты, и я обратился письменно к академику И.Э.Грабарю. Вскоре я получил от него ответ, в котором сообщалось, что памятник на могиле Репина уже поставлен (бюст работы скульптора Н.Андреева, который лепил Репина с натуры). В.И.Репина поблагодарила нас за хлопоты, а продажу картины «Гопак» отложила на неопределенное время. В тот год, часто встречаясь с Верой Ильиничной и ближе познакомившись с ней, я стал усиленно советовать ей начать писать воспоминания о прошлом, о репинской семье. Ее рассказы о людях, бывавших у Ильи Ефимовича, были столь интересны и люди эти столь значительны для русской культуры, что каждый новый штрих, каждое новое воспоминание имели бы большую ценность. Часть того, что я слышал, я тогда же записал. Сначала Вера Ильинична отказывалась писать, ссылаясь на неуменье. Тогда я предложил ей записывать без всякого плана все, что вспомнится, хотя бы отдельные фразы и отдельные факты, которые впоследствии можно будет привести в порядок и связать в целое повествование. На это Вера Ильинична согласилась, но при непременном условии, что я буду ей помогать редактировать ее записки и в будущем помогу их издать. Для этой цели она обещала передать мне два чемодана с перепиской и с фотографиями Репина и весь необходимый мне для этой работы материал. Я не имел возможности ознакомиться полностью с содержанием этих чемоданов, но первое письмо, которое я взял в руки, оказалось собственноручным письмом Репина к Толстому с рисунками среди текста. Был там также корректурный экземпляр книги «Далекое близкое» с собственноручными пометками Репина. По словам В.Репиной, эта книга-корректура была некоторое время у Тито Коллиандера, издавшего па ее основе свою книгу о Репине. Из всего этого уцелели только ранее попавшая ко мне записка М.Горького к В.Репиной и несколько фотографий. После смерти В. Репиной душеприказчик сдал все это имущество на хранение в солидную фирму. Но когда разнеслась весть, что после В.Репиной осталось ценное наследство, заворошилось осиное гнездо спекулянтов и интриганов, окружавших в свое время Репина. Им не давала покоя мысль, что на этот раз они не играют никакой роли в разделе наследства. Полетели письма во Францию к дочери Репина Т.И.Язевой с наговорами, советами и предупреждениями. В ответ летели грозные письма душеприказчику, и в результате Т.Язева, не соглашаясь на высылку ей во Францию ее части наследства и не давая никаких распоряжений, как с ним поступить, прислала в Финляндию жене своего двоюродного брата письмо-доверенность на вскрытие этих чемоданов. Юрий Репин вместе с г-жой Репиной осмотрели чемоданы, но, кроме разного хлама, ничего там не нашли. Тогда они распорядились сжечь все содержимое чемоданов. Остальная часть наследства осталась временно у душеприказчика.
Последний, со своей стороны, сообщил, что он к имеющимся в чемоданах фотографиям и письмам прибавил еще и другие фотографии, найденные у В.И.Репиной, а также и корректурный экземпляр книги «Далекое близкое». Каким образом исчезло невозместимое содержимое чемоданов, сейчас выяснить невозможно, но в скором времени после пропажи какие-то темные личности продавали по городу фотографии, принадлежавшие Репиным, альбомы и рисунки В.И.Репиной, картины ученика Репина Комашки и даже рисунок самого Репина.
В.И.Репина умерла 27 августа 1948 года от разрыва сердца. Мне сообщили об этом из больницы, и я немедленно позвонил по телефону в ночлежный дом Ю.Репину.
Никто тогда и не подозревал, что после ее смерти останется такое большое наследство. Передо мной встала задача сделать так, чтобы работы Репина не были бессмысленно разбазарены. Я хотел, чтобы ценная для музеев часть наследства вернулась в Россию. Права на наследство имели только Ю.Репин и Т.Язева. Юрий Репин непременно хотел, чтобы я взял на себя обязанности душеприказчика. Я же знал, что в таком случае «друзья» Ю.Репина постараются всеми силами вселить в него подозрения и тогда мне не удастся уговорить его продать часть наследства в русские музеи. Поэтому я решительно отказался и посоветовал ему пригласить на эту должность какого-нибудь адвоката.
продолжение ...
|
