Нередко за столом у Репина можно было встретить и других его учеников. Припоминается застенчивая фигура Шмарова, который очень конфузился и стеснялся, прежде чем сесть за общий стол. Мы, девочки, потихоньку фыркали в передники, не в силах удержаться от смеха, особенно когда однажды наш визави ел рис и давился им.
Репин презирал роскошь и всеми силами боролся с проявлениями барства. Любя все простое, он требовал и от нас простоты во всем: во внешнем поведении, одежде, пище. Помню, он сурово отчитывал нас за то, что мы отказывались от чечевичной похлебки. Я, например, впервые у дяди ела чечевичную похлебку; у нас, Шевцовых, ее никогда не готовили.
Иногда Илья Ефимович подшучивал, поедая гречку или чечевицу.
- Кто кого предал за чечевичную похлебку? - с хитрой улыбкой спрашивал он, намекая на известный рассказ из Библии, который мы с подробностями усвоили от него.
Семгу, шоколад, торты и прочие деликатесы Репин считал ненужной, праздной роскошью, а ананасы, апельсины и тому подобную снедь называл «азиатской роскошью».
Помню одно из посещений им нашей семьи в Москве. Мой отец знал вкусы Ильи Ефимовича, и мы приготовили гостю простой картофель в мундире и соленые грибы.
- Ах, Алексис, как хорошо! - похваливал Репин и с удовольствием уписывал простую картошку.
Илья Ефимович всегда носил простую, удобную одежду и желал, чтобы его дети одевались так же. К сожалению, это не всегда встречало их согласие. Например, Надя постепенно, в связи с развивающейся нервно-психической болезнью, стала проявлять склонность к странным, дорогим нарядам (деньги она брала из положенного отцом для всех дочерей капитала - по десять тысяч рублей). Отец вынужден был соглашаться с этими причудами. Но однажды младшая дочь Таня сама сшила себе какой-то странный халат, с претензией на показное пренебрежение к модам. Отец распалился, разругал дочь и с неудовольствием заявил:
- Давай сейчас же одевайся, едем покупать материю, сшей себе другую хламиду получше. Безобразие!
Вспоминаю крупный разговор Ильи Ефимовича с Верой. Она не выходила из ряда ординарных актрис, и отцу ее игра далеко не нравилась. Однажды он спросил ее - не знаю, с шутливым сарказмом или всерьез:
- Сколько ты получаешь в твоем театре? (Имелся в виду второстепенный театр, содержавшийся на деньги Суворина.)
- Ну, сколько - рублей пятьдесят, - ответила Вера.
- Знаешь, я тебе буду аккуратно выплачивать каждый месяц твои полсотни, только уходи, пожалуйста, из театра.
Вера к таким заявлениям относилась спокойнее остальных членов семьи: она знала слабость отца по отношению к ней и его отходчивость.
Вообще он не жалел для нее никаких средств, лишь бы некрасивая дочь хорошо устроилась и удачно вышла замуж. Помню, он много денег потратил на нее, когда она ездила во Францию и долго жила в Аркашоне.
Вера была ловка и хитра и нередко пользовалась этим. Так, она без стеснения таскала рисунки и акварели из папок отца и продавала их на сторону. Так как в Петербурге продавать их было неудобно, она иногда поручала мне в Москве продать их то Цветкову, то еще кому-нибудь. И уж совсем не стеснялась продавать рисунки из своих детских альбомов.
Из сказанного видно, что жизнь в семье Репиных была не без противоречий. Илья Ефимович приучал нас к точности, режиму и аккуратности. Мы вставали и ложились всегда точно, по «звоночному времени». Но как только Ильи Ефимовича поздно вечером не было дома (а это случалось зачастую), мы пользовались случаем и давали волю шалостям и забавам. Но вот слышался стук в передней, появлялся хозяин, и мы все давали стрекача в постели. Если же он замечал наш обман, то сердился.
Завтрак, обед и ужин тоже были всегда в одинаковое время. Помню, однажды будильник подвел - испортился. Обед опоздал. Вспыливший Илья Ефимович в сердцах трахнул будильник об пол и разбил его. Но так как гнев художника быстро проходил, то, помню, на другой же день он привез в дом несколько будильников - в каждую комнату по одному. В довершение конфуза они все ходили по-разному, что необычайно смешило нас, детей. С небольшими интервалами из разных комнат разносились звонки будильников.
Вставали мы рано утром. Всем надо было поспеть на уроки. Завтракали обычно молча. Было еще темно. Илья Ефимович завтракал вместе с нами. Завтрак был самый скромный: хлеб, сыр голландский, калачи и чай. Помню, иногда бывала ветчина - своя, из Здравнева.
До меня, по рассказам двоюродных сестер, у Репиных устраивались «четверги», проводились чтения, беседы, веселые игры. В мое время прием гостей приурочивался к каким-нибудь дням. Гостей бывало много. Устраивались танцы, инициатором которых всегда была Вера. Нередко в этих юношеских увеселениях принимал участие сам Илья Ефимович. Он лихо пускался в пляс, притопывал ногами, встряхивал густой шевелюрой. Иногда, когда мы пели, подпевал и он, подтягивал густым баском.
Такие вечеринки у нас, как правило, проводились регулярно по субботам. Этот день знали наиболее близкие нам друзья и приятели, они приходили к нам без всякого зова.
Окончился учебный год. Меня взяли домой, и с осени я стала продолжать учебу в Москве. Но и после этого мне приходилось не раз бывать в семье Репиных, а также видеть Илью Ефимовича и членов его семьи у нас в Москве, в Бутиковском переулке, позднее - на углу Арбата. Денежного переулка. Мы стали жить лучше - отец получил чин генерала.
После моего замужества я переехала в Ржев - место службы моего мужа, офицера кавалерийской части, где служили и мои братья. Ко мне нередко приезжала Вера Репина, гостившая у меня подолгу, иногда месяцами и даже по полугоду. Нередко ей приходили туда письма - от отца и от родных. Одно из таких писем Ильи Ефимовича, написанное на цветной открытке с его акварелью «Леший», сохранилось у меня до сего дня. Оно адресовано дочери Вере и датировано 13 мая 1907 года. В нем Репин с тревогой спрашивал о второй дочери - Надежде, пропавшей из дому и не дававшей о себе знать.
После возвращения с Урала, где она работала фельдшерицей (на переселенческом пункте в Челябинске), Надя совсем зачудила, и ее психическая неполноценность стала известна всем и ясно видна с первого взгляда.
В тот раз, в Ржеве, Илья Ефимович запрашивал старшую дочь, не знает ли она, куда запропастилась Надя, как и куда ей выслать деньги. Но мы не знали, где пропащая, и ничего не могли ответить.
Другой раз Надя также без всякой видимой причины отправилась в Киев и потом так же внезапно вернулась.
продолжение ...
|
