Душа у Ильи Ефимовича была отзывчивая, сердобольная. Увидит он бедно одетых людей и как-то притихнет, съежится, словно он был повинен в их горемычной судьбе. И при оценке ученических работ он охотнее говорил о достоинствах, чем недостатках - опасался обидеть. Но при всей мягкости характера Репин «нервно смотрел» на тех учеников, которые пытались как можно побыстрее отделаться от очередных заданий. Если же лень ученика дружила с зазнайством, то это Илью Ефимовича бесило. Был такой случай. Илья Ефимович, увидав крайне небрежно выполненную учеником очередную «тему», дал наказ переписать все заново. Ученик ответил: «Как выполняется такая работа, я уже знаю». Этот ответ взорвал Репина. Илья Ефимович встал перед учеником навытяжку и растянуто произнес: «Ну, батенька, я свою жизнь прожил, а все учусь!..» - и, раздраженный, вышел из мастерской. Только поуспокоившись, он вернулся продолжить осмотр ученических работ.
С тех пор прошло много лет, но и сейчас Илья Ефимович предо мною как живой.
С. И. ФРОЛОВ
В 1899 году я успешно окончил Московское училище живописи, ваяния и зодчества, где мне посчастливилось учиться у В.А.Серова. После окончания училища, на полученную денежную премию, вместе со своим однокашником К.Ф.Юоном я отправился за границу. Возвратившись на родину, решил учиться и даже поступил в Академию художеств, пользуясь правом быть принятым непосредственно в мастерскую. Естественно было стремление юноши попасть в мастерскую И.Е.Репина, учителя своего первого воспитателя.
В то время в репинской мастерской «автономного» профессора учились ставшие в дальнейшем известными художниками Малявин, Кустодиев, Горюшкин-Сорокопудов, Кардовский, Верхотуров и другие. Старостой был Богословский.
Репин приезжал в мастерскую не по расписанию, а в определенные дни еженедельно.
Учащиеся проходили занятия в следующем порядке: с девяти до двенадцати часов - этюд; с двух до четырех часов - наброски, костюмные этюды, с пяти до семи часов - рисунок, с семи до восьми часов - наброски.
Проводились ежемесячные просмотры эскизов и композиций. Работы выставлялись без подписей. Репин интересно анализировал эскизы, проявлял необыкновенную справедливость и объективность в их оценке.
Недаром его многочисленные ученики сохранили к нему глубокую сердечную привязанность. Илья Ефимович не подавлял нас своим авторитетом. Он необычайно бережно относился к своеобразию творческих и технических исканий своих питомцев.
В самом деле, ученики Репина Малявин и Сомов, Билибин и Кустодиев, Браз и Грабарь, Куликов и Горюшкин-Сорокопудов, Фешин и Сорин - все эти мастера столь разнообразны и многогранны, творчески самобытны. А ведь они были многолетними учениками Репина; несмотря на это, ни один из них не утратил своего «я», ни на одном из них не сказалось столь обычное давление своего профессора.
Помню, с каким трогательным чувством Илья Ефимович смотрел на академические этюды Билибина, писавшего их похожими на персонажей любимых им русских сказок. А ведь Билибин остался Билибиным!
Вспоминается празднование двухсотлетия Петербурга. Академия художеств получила заказ па исполнение цикла диорам на темы истории столицы. Академия поручила организовать исполнение диорам Репину. Илья Ефимович с большим тактом возложил исполнение ответственных поручений на свою мастерскую, поручив ее старосте. В то время старостой мастерской был я. С полным сознанием ответственности мы выполнили эту работу. На каждую диораму было выделено два человека. Работы были сделаны с успехом и в срок. Они были выставлены в Летнем саду в специальных небольших павильонах, выстроенных с участием студентов-архитекторов.
В Академии художеств исстари заведены были вечеринки. На общеакадемических вечеринках, устраивавшихся обычно в акварельном классе (наверху), нередко участвовали известные артисты и писатели. Бывало много гостей.
Кроме этих общих вечеринок, устраивались вечеринки по мастерским. В репинской мастерской они устраивались не реже двух раз в месяц, и я не помню, чтобы Илья Ефимович хоть раз отсутствовал на них. Чувствовалось, что участие в маленьких увеселениях вместе со своими учениками было нашему учителю приятно.
Посреди мастерской раскидывался стол. Устраивался чай со скромным угощением в складчину. Никаких спиртных напитков на этих вечеринках не было. Их заменяли молодость, благородная и повышенная настроенность самого Репина. Было полное отсутствие официальности...
П. К. ЛИХИН
Еще задолго до моего поступления в Высшее художественное училище при Академии художеств имя Ильи Ефимовича Репина стало мне известно из довольно распространенных в то время литературно-художественных журналов «Нива» и «Живописное обозрение». Все, что доступно было интеллекту четырнадцатилетнего юноши, было мною из написанного об Илье Ефимовиче Репине воспринято с благоговением и любовью.
Любовь к рисованию и живописи перешла у меня в страстное желание стать художником, и шестнадцати лет я уже ученик Одесской рисовальной школы и на правах ученика художественной школы бесплатно посещаю художественные выставки. Кроме выставок Общества южнорусских художников, в Одессе устраивались выставки передвижников, и здесь я в первый раз встретился с работами И.Е.Репина.
Впечатление получил я чрезвычайное, и мысль стать учеником его неотвязно шла за мною.
Мне было двадцать лет, когда я, окончив Одесскую рисовальную школу с двумя похвальными листами и тремя медалями - бронзовой и двумя серебряными, поступил в Высшее художественное училище при Академии художеств. Тогда И.Е.Репин был профессором-руководителем. Уже не один десяток учеников окончил училище по мастерской Ильи Ефимовича, из которых многие получили заграничную поездку, а их дипломные работы разместились на стенах так называемого Циркульного зала Академии художеств. В этом же зале находилась конкурсная работа Репина на золотую медаль «Воскрешение дочери Иаира». Перед этой картиной я простаивал многие часы. Не пропускал я ни одной художественной выставки, особенно тех, на которых участвовал Илья Ефимович своими работами. Проездом в Петербург я останавливался на несколько часов в Москве, чтобы побывать в Третьяковской галерее, где в то время уже были все основные его работы - «Иван Грозный и его сын», «Не ждали», «Крестный ход в Курской губернии», «Царевна Софья», «Протодиакон» и многие другие.
Я не могу словами выразить мои взволнованные переживания, восторг, очарование и мое преклонение перед величайшим мастерством необыкновенного художника, которое меня пленило. Потрясенный творческим богатством и неотразимой впечатляющей силой его, я приезжал в Петербург, в Академию художеств, как бы сильно намагниченный. С подъемом, с приливом новых сил я приступал к занятиям. В первые годы я учился в так называемых общих классах, где преподавателями были дежурные профессора, ежемесячно сменявшие друг друга. Это были В.Е.Савинский, Г.Р.Залеман, И.И.Творожников, Я.Ф.Ционглинский. Чтобы получить право на переход из общих классов в какую-нибудь мастерскую профессора-руководителя, необходимо было получить соответствующее количество первых или вторых категорий за работы по эскизам, живописи и рисунку.
продолжение ...
|
